Нас уводила дымка, что была сестрою посоха, тревожащего камень, и облачка, вскрывающего твердь. Великодушной не были мы в тягость, такие, как мы есть: скупые ручейки, поимые смятеньем и надеждой, — с устами на замке, с громадой гор во взгляде.