Фотопортрет представляет собой закрытое силовое поле. На нём пересекаются, противостоят и деформируют друг друга четыре вида воображаемого. Находясь перед объективом, я одновременно являюсь тем, кем себя считаю, тем, кем я хотел бы, чтобы меня считали, тем, кем меня считает фотограф, и тем, кем он пользуется, чтобы проявить своё искусство.

Неспособность что-то назвать является верным признаком смятения.

Несчастье языка, а, возможно, и присущее ему сладострастие, связано с тем, что он неспособен поверить собственную аутентичность. Ноэмой языка и является, вероятно, это бессилие или, выражаясь более определённо: язык по природе своей основан на вымысле, для того, чтобы сделать его невымышленным, требуется огромное количество предосторожностей; в свидетели призывают логику, а в её отсутствие — клятву, данную под присягой.

Глядя на фото моей мамы в детстве, я говорю себе: «Ей предстоит умереть», — и, как страдающий психозом Уинникота, дрожу в преддверии катастрофы, которая уже имела место. Подобной катастрофой можно назвать любое фото, является ли смерть его сюжетом, или нет.