⋮

Роберто Савьяно

453.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Смерть отвратительна

После того, как я увидел десятки мертвецов, окровавленных и выпачканных в грязи, испускающих тошнотворные запахи, на которых смотрят с любопытством или профессиональным безразличием, которых сторонятся, как прокаженных, и реагируют на них нервным вскриком, то пришел к одному-единственному выводу, настолько элементарному, что он граничит с идиотизмом: смерть отвратительна.
454.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Жизнь и смерть босса

Все, кого я знаю, умерли или сидят в тюрьме. Я хочу стать боссом. Хочу, чтобы у меня были супермаркеты, склады, фабрики. Хочу, чтобы у меня были женщины. Хочу три машины, хочу видеть всеобщее уважение, когда я вхожу в магазин, хочу владеть складами по всему миру. А потом я хочу умереть. Как умирают настоящие боссы, которые всеми командуют. Хочу умереть от руки убийцы.
455.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Аттилио Романо

Аттилио Романо лежит на полу. Вокруг кровь. Кажется, будто душа вытекла через многочисленные пулевые отверстия на его теле. Когда видишь кругом столько крови, начинаешь ощупывать себя, проверяя, не ранен ли ты, нет ли в той крови доли твоей, входишь в состояние психотической тревоги, пытаешься убедить самого себя в отсутствии ран, а то вдруг ты не заметил, как они оказались в твоём теле. Да ещё сложно поверить, что в человеке может быть так много крови, ты уверен, что в тебе в её гораздо меньше. Одной убеждённости в сохранности твоей крови недостаточно: чьим бы ни было это кровоизлияние, ты будешь чувствовать себя таким же опустошённым. Ты сам становишься кровоизлиянием, чувствуешь, как отнимаются ноги, заплетается язык, руки погружаются в тягучее озеро, и мечтаешь, чтобы кто-нибудь посмотрел тебе в глаза, глубоко-глубоко, и определил бы стадию анемии. Ты бы хотел остановить санитара и попросить сделать тебе внутривенное вливание, хотел бы, чтобы ком не стоял в горле, и тогда можно было бы съесть бифштекс, если удержать рвотные позывы. Надо закрыть глаза и не дышать. Запах запёкшийся крови, пропитавший, должно быть, и штукатурку, отдаёт ржавчиной. Надо выйти, вдохнуть свежий воздух раньше, чем кровь засыплют опилками — от этой смеси идёт такая вонь, что справиться с тошнотой совершенно невозможно.
456.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Преступницы

Большинство женщин способно отнестись к преступлению как к минутному эпизоду, подчинённому их воле, ступени, преодолённой одним быстрым движением. Женщины клана очень явно это демонстрируют. Они обижаются и чувствуют себя униженными, когда их называют каморристками или преступницами. Будто бы слово «преступление» означает лишь оценку совершённого действия, а не отражает объективную суть поведения. Это обвинение. До сих пор ни одна женщина из каморры не сдалась полиции, в отличие от многих мужчин.
457.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Придурки

— Роббе, как называется человек без образования, но с пистолетом?

— Придурок с пистолетом.

— Молодец. Как называется человек с образованием, но без пистолета?

— Образованный придурок.

— Молодец. Как называется образованный человек с пистолетом?

— Настоящий мужчина, папа.

— Молодец, Робертино!

458.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Правда

Я знаю, и у меня есть доказательства. Я знаю, где начинается экономика и откуда берётся её запах. Запах успеха и победы. Я знаю, что несёт с собой прибыль. Я знаю. Правда слова не берёт с собой пленных, она всё переваривает и превращает в улики. Ей не нужны повторные проверки и многочисленные расследования. Она наблюдает, взвешивает, смотрит, слушает. Знает. Не сажает никого за решётку, и свидетели не отказываются от показаний. Никто не «стучит» полиции. Я знаю, и у меня есть доказательства. Я знаю, где фракталы со страниц учебников по экономике растворяются, преобразуясь в материю, предметы, металл, время и контракты. Я знаю. Никто не прячет улики на флешках и не зарывает их в землю. Я не располагаю никаким компрометирующим видео, хранящимся в заброшенном гараже где-нибудь далеко в горах. Копий документов секретных спецслужб у меня тоже нет. Доказательства неопровержимы, потому что собраны по крупицам, запечатлены на сетчатке, описаны словами, выжжены на металле и дереве разбушевавшимися эмоциями. Я вижу, прислушиваюсь, смотрю, говорю и, наконец, формирую доказательство — сегодня это нелюбимое большинством слово обретает вес, только когда шепчут «неправда» на ухо тому, кто внимает монотонной, с парными рифмами, кантилене механизмов власти. Правда пристрастна. В конце концов, если бы её можно было свести к объективной формуле, то получилась бы чистая химия. Я знаю, и у меня есть доказательства. Поэтому я рассказываю правду.
459.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Дон Пеппино

Дон Пеппино проник в оболочку слова, выкопал из пещеры силу, которой могло обладать только слово, произнесённое публично и внятно. Он не поддавался интеллектуальной апатии человека, уверенного, что слово уже исчерпало все свои ресурсы и теперь годится только на заполнение воздушного пространства. Он воспринимал слово как нечто конкретное, как образованную атомами материю, созданную для вмешательства в ход вещей, как строильеный раствор, как острие кирки. Дон Пеппино искал наиболее выразительные языковые средства, которые холодным душем окатили бы грязные помыслы. Молчание в этих краях не приравнивается к общепринятой круговой поруке, выражающейся в традиционных кепках-коппола и опущенном взгляде. Дело, скорее, в принципе «это меня не касается». Здесь, да и в других местах тоже, такое поведение привычно, люди реагируют на существовующее положение вещей уходом в себя. Слово священника стало криком. Выверенным, высоким и резким, неправленным на бронированное стекло с целью взорвать его.
460.

Роберто Савьяно, «Гоморра»
Женщины и священники

Как в случае с женщиной, когда, чтобы отбить всякую охоту думать о ней, достаточно назвать её про себя «шлюхой», так и обвинение священника в домогательстве сразу ставит на нём клеймо.

Роберто Савьяно

 ⋮