Она смутно чувствовала, что то доверие к миру и к людям, та счастливая способность извлекать постоянную лёгкость и радость из самого воздуха жизни как-то связаны с тем, что у неё за душой не было ни одного движения, запахивающего, прячущего свою выгоду, свою добычу. И так как в этой распахнутости, открытости, доброжелательности ко всему окружающему был залог её окрылённого счастливого состояния, она заранее бессознательно знала, что ей никак нельзя запахиваться, даже если распахнутость её когда-нибудь станет смертельно опасной.