Богдан Кравцов

Нгари 2004

Осенью 2004 года «Русская команда приключений и путешествий» (и я в её составе) совершила экспедицию по Западному Тибету. Семеро парней поднимались на Гурлу-Мандхату, самую высокую гору Тибета, небольшая группа обошла Кайлас, а потом мы вдевятером прошли на катамаранах по реке Сатледж до индийской границы, побывав даже там, где до нас никогда не ступала нога живого человека.

Википедия пишет о нас в одном предложении: Истоки Сатледжа находятся в труднодоступной области, впервые исследованы российскими и германскими группами на каяках и рафтах в 2004 году.

А документальный сайт Питера Винна «Экспедиции по рекам Шангри-Ла» про исследования Тибета суммирует нашу экспедицию так:


На основе наших воспоминаний и документов мы собирались сделать книгу-шар, но, видимо, её время ещё не пришло. Своё повествование я написал вскоре после возвращения на основе дневниковых записей, с исправлениями и дополнениями товарищей по команде. Более поздние исправления минимальны.

Предыстория

В 2003 году четверо наших ребят побывали в Восточном Тибете и прошли истоки рек Меконг и Янцзы. Они вернулись восторженные и Шурик Сельвачёв (духовный и единственный лидер) решил ещё раз посетить Тибет. Причём как можно скорее — строится железная дорога в Лхасу, Тибет скоро наполнится китайцами и туристами и потеряет своё очарование.

Надежды

Команда собиалась за раз совершить два подвига: один — первыми из русских взойти на священную гору Гурла Мандхата (7728 м) сфотографировать оттуда вершину Кайласа, обители Шивы (6714 м); другой — совершить первопроход реки Сатледж (она же Лангчен-Тцангпо), которая стекает с Кайласа, прорезает Гималаи и впадает в Инд уже в Индии.

В конце лета в этих местах сезон дождей, поэтому экспедицию запланировали на осень. Исследование заброски, поиски спонсоров и отбор команды начались в конце зимы. Летом альпинисты совершили акклиматизационный поход на Эльбрус.

Постепенно сформулировался план экспедиции. В начале сентября наша группа отправляется в Западный Тибет по маршруту Москва — Алмата — Инин (это уже Китай) — Кашгар — Ечен — Али (административный центр Западного Тибета) — район Кайласа. Одни восходят на гору Гурла-Мандхата, другие совершают кору — обход вокруг священной горы Кайлас. В начале октября к ним приезжают ещё несколько человек, кто-то уезжает домой, а остальные первопроходят Сатледж, пересекая по нему границу с Индией.

Для связи с внешним миром взяли в аренду два спутниковых телефона и состыковали их с КПК.

Почему я

Дима Славин позвал меня в команду ещё весной, но я вскоре сломал руку и об участии в тибетской экспедиции забыл.

А в конце августа позвонил Шурик и сказал, что не хватает гребца, и я, даже со всеми своими недостатками, был бы очень кстати. Хотя основная группа уезжала меньше, чем через неделю, у меня ещё было время на подготовку и оформление виз — водная добавка из трёх человек отправлялась только в двадцатых числах сентября. Из института меня отчислили, с работы уволили, рука вроде заросла, так что я согласился.

Визы

В день, когда Андрей Исаев получил загранпаспорт, мы подали документы на визу китайскую. Виза 60-дневная, сделать её надо было быстро, заплатили мы по 3000 рублей.

В индийском посольстве сменилось начальство и порядок выдачи виз ужесточили. Теперь получить визу без билетов на самолёт стало практически невозможно.

В одном агентстве нам предложили заплатить за авиабилет со 100% возвратом по 800 $, получить визу за неделю, а билеты сдать. Другое агентство знало способ получения виз без билетов за 5 дней, который работал в каждом втором случае. В обоих местах за оформление просили по 100 $, мы рискнули, и выиграли. Нам дали визы в Индию на месяц без билетов.

На день, когда мы должны были получить паспорта, с визами или без, я уже купил билеты на поезд. Это было 21 сентября, вторник.

Поезд

На поезде я ехал один, ребята летели на самолёте, так что всё тяжёлое сгрузили мне. Помимо катамаранной ерунды, вёз я пять литров спирта. Рюкзак весил около 40 кг, лямки проскальзывали, особено левая.

Поскольку загранпаспорта мы отдавали на оформление виз, билет на поезд я покупал на внутренний паспорт. Брать я его с собой не хотел, мало ли, утонет рюкзак или украдут его, останусь совсем без паспорта — а так один дома меня ждёт. Ну и свидетельство о смерти тоже в обмен на паспорт выдают. В общем, с трудом объяснил проводнику эту чехарду с паспортами, на вокзале же отдал внутренний паспорт Тихону, и поехал.

Поезд был мало похож на казахский — полвагона были пустыми почти до конца. Проводник попросил ему помочь провезти через границу громкоговоритель, не смог отказать. Кто-то из пограничников очень хотел посмотреть, что у меня в рюкзаке, но когда я ему предложил собрать всю команду и стащить его вниз с третьей полки, передумал. Шесть ночных таможенных проверок напрочь сломали мне режим, я спал днём, а по ночам читал в тамбуре «Hitchhiker’s Guide to the Galaxy».

Одному ехать скучновато. Со мной в купе ехал железнодорожник, который когда-то заведовал эвакуационными работами на участке от Чимкента до Кызыл-Орды, проверял состояние путей, а сейчас ушёл на пенсию. Он рассказал мне несколько грустных историй.

Алматы

В субботу, 25 сентября, в седьмом часу утра, я приехал в Алмату. Самолёт прилетал примерно в то же время, и мы договорились встретиться как можно раньше на автовокзале Сайран, откуда ходят автобусы на Инин. В это время обменники ещё не работали, но у меня оставались несколько тенге с позапрошлогодней поездки, на маршрутку хватило. Наш автобус ходит примерно раз в сутки и ушёл через несколько минут после моего приезда. Расписания как такового нет, один автобус просто ходит туда-сюда, и когда он будет снова, в справочной не знают.

Почему-то мы договорились встречаться у касс каждые 15 минут, и это было очень глупо — я смог это как следует осознать примерно через два с половиной часа ожидания. То ли они задержались на вылете, то ли возникли проблемы с таможней, то ли они перепутали вокзал (в Алмате есть ещё автовокзал Саяхат) — в любом случае, торчать на вокзале дальше мне казалось довольно тупо. К великому счастью, недалеко от Сайрана живёт моя знакомая, так что я смог привести себя в порядок, позавтракать, узнать, что самолёт задержался, и только в 10:30 приземлился в Алмате.

Так что встретились мы с Олегом Калашёвым и Андреем только в начале двенадцатого. Ещё раз выяснили про автобусы до Инина или хотя бы Жаркента (городок у границы), не спеша поели, купили всякую недостающую мелочь и поехали до границы на такси за 5000 тенге (чуть больше 1000 рублей).

На границе

Такси нас довезло до небольшого посёлка Каргош. За колючей проволокой начинается приграничная полоса в несколько километров, потом казахская таможня, нейтральная территория, китайская таможня — и китайский Карагос.

Мы приехали около шести вечера, а таможенники, оказывается, тоже люди, и в шесть или пол-седьмого прекращают работать. Однако, до границы мы всё же решили доехать, вдруг успеем. Водитель, который нас привёз, дал рекоммендации: до казахской таможни через пост нас могут провезти только местные таксисты, которые стоят тут же. Стоит это 200 тенге за каждого, но они всё время норовят обмануть, поэтому денег пока не доедем, не давать. Он сам договаривается с начальником местных таксистов и уезжает. Тот уже сажает нас в машину. Но на посту пограничник говорит, что уже поздно, и просто так он нас не пропустит. Олег отдаёт ему 500 тенге, и мы едем. Не проезжаем и километра, как водитель говорит, что мы должны тут же отдать ему 1500 за проезд. Мы, конечно, сопротивляемся, поскольку только что при нас договорились за 600. Машина разворачивается и едет назад.

Мы опять в Каргоше. Везти нас уже никто не хочет. Таможня закрывается, и, как выясняется, до утра понедельника. Автобус на Инин тоже пойдёт только в понедельник. Позвонили в аэропорт, самолёты на Урумчи (столица Синцзян-Уйгурского автономного округа, ближайшей китайской провинции) летают в понедельник, среду и пятницу. В Алмату ехать особенного смысла, да и возможности, нет, так что мы остаёмся на границе, на постоялом дворе, куда нас поселяет один из дальнобойщиков, дядя Толя.

Казахский Каргош

Две ночи мы провели в обществе дальнобойщиков, которые, как и мы, ждали понедельника.

Дядя Толя, с прибалтийской фамилией Вимбо, лет сорока, рассказал, что здесь живут уйгуры, люди черезвычайно неблагонадёжные, так что по улице надо ходить осторожно, следить за вещами и так далее. Он много раз ездил в Китай, научил Андрея говорить по-китайски «пекинское пиво». Дядя Толя представил хозяйку, Бибигуль, как свою вторую жену.

Санёк, лет тридцати, сын партийной работницы, в какой-то переделке получивший шесть ножевых ранений в спину, чуть не угодивший на десять лет в тюрьму за преступление, которого он, по его словам, не совершал, и ему пришлось продать дом и машину, чтобы откупиться. Работает на «Asiatrack».

Радик, ранее судимый, работает в частной перевозочной компании, и сейчас как раз отвозил груз в Китай. Компания ему не заплатила за прошлый рейс, и, узнав от Санька, что Азиатраке есть свободный «MAN», решил бросить машину и утром же ехать в Алмату устраиваться.

Вечером нас ожидало испытание огненной водой. Мне удалось отмазаться, к счастью, а ребятам нет, к сожалению. Радик продемонстрировал особую тактику пить водку — он разливает всем, держит стопку, и говорит, все выпивают, а он вроде как занят, он наливает снова и так далее. Олег читал лекцию про четвёртое измерение. Андрей всё собирался пойти или поехать в Жаркент за пожарным шлангом для упоров, который надо было взять ещё из Москвы, но он постоянно был занят общением. Уже в воскресенье во второй половине дня он пришёл в комнату и говорит: «Мне еле удалось от них отделаться, я сказал что уже довольно пьян и очень хочу спать. Так что я лягу и буду притворяться, что сплю.» Лёг и захрапел.

Откуда-то появились нарды. Я пару раз обыграл дядю Толю, Радик начал играть, да в середине партии разозлился на доску и бросил. С Саньком я сыграл партий семь. У него своя стратегия — после каждого моего хода он говорит, что это отличный ход, что со мной интересно играть, что я играю как узбек — непредсказуемо и сложно. Тем самым он отвлекал моё внимание и я никак не мог сосредоточиться, ошибался, а он продолжал меня нахваливать. В общем, выиграть я ни разу не смог.

Переход границы

Во вторник, то есть завтра, в крайнем случае в среду, нам нужно было быть в Ечене, иначе нам придется ждать там 8 дней и мы опоздаем на встречу. Ребята доехали от границы до Ечена за 4 дня. Вывод — мы должны были спешить.

В понедельник утром в семь утра мы уже были на посту. Конца очереди грузовиков не видать. Довольно зябко. Таможня открывается в девять, через пост начинают пропускать в восемь.

Дядя Толя посоветовал нам найти «симпатичного уйгура в сомбреро» на Газельке, он уж точно довезет нас до таможни за 200 тенге.

Подъехали два автобуса на Урумчи через Инин. Водитель одного из них, женщина, немного говорила по-русски.

— Сколько стоит доехать до Инина (~100 км)?

— 100 юаней (8.2 юаня = $1).

— А до Урумчи (~600 км)?

— 100 юаней.

Не разобравшись с этой арифметикой, мы решили перейти границу, в надежде, что там, в Китае, будет много автобусов, и они будут дешевле и быстрее.

Через час появилось сомбреро, в полной Газели. Дядя Толя дал Олегу неправильное имя, так что ему не удалось вписаться. Но откуда ни возьмись, появился сам дядя Толя, поговорил со своим знакомым, и мы уехали на границу.

До открытия таможни оставалось полчаса. За это время мы познакомились с человеком, который позвонил своему агенту в Китай и узнал, что из Инина на Кашгар летают самолёты, и один из них вылетает как раз сегодня. Он обещает на той стороне познакомить нас с водителем, который понимает по-русски и отвезёт в аэропорт.

На границе нас, российских граждан, казахи выпускают без очереди. Между казахским и китайским постами опять надо ехать на маршрутке и платить по 250 тенге. На китайской таможне тоже не было проблем, и вот мы в Китае.

Китайский Карагос

Стоит только выйти с территории таможни, как на тебя набрасываются десятки шофёров и менял и разрывают тебя на части. Реально разрывают, тянут за руки, за одежду, и говорят на разных языках. Нам троим с трудом удалось сбиться в кучку.

Обещанный водитель нас уже ждал, но не тут то было. Он говорил какие-то неконкретные вещи, и садиться в машину до того, как станет ясно, куда мы едем и за сколько, мы не хотели. Другой водитель предлагал уехать до аэропорта ещё дешевле, и посадить нас на самолёт, который улетает как только мы туда приезжаем. Опять же, знание расписания всех авиарейсов наизусть довольно странно. Тем временем нашёлся Рома — уйгурский проводник наших ребят, который проехал с ними от Инина до Ечена. Он сказал, что автобус на Кашгар нас уже ждёт, но это нас совсем не устраивало — он идёт два дня.

После долгих препирательств мы меняем деньги и договариваемся уехать в аэропорт Инина за 100 юаней. По дороге выясняется, что прямой самолёт только завтра, а сегодняшний рейс — через Урумчи. Водитель очень хочет увезти нас сразу в Урумчи, чтобы мы улетели оттуда. Мы же почему-то ему не верим, и хотим сначала попасть в аэропорт и узнать расписание. Он предлагает нам высадиться на полпути, потому что в аэропорт ему ехать не хочется, и всё тут. Мы возмущаемся, в итоге он звонит кому-то, кто говорит по-русски, и нам объясняют, что можно улететь сегодня в Урумчи, а завтра рано утром оттуда — на Кашгар. Это получается даже дешевле, чем напрямую завтра. Странно, но водитель и голос в телефоне всё-таки уговаривают нас заехать в агенство купить билеты и потом ехать в аэропорт. Тут же мы отправляем факс с нашими паспортами в Инин, в агенство, и там оформляют билеты пока мы едем.

Инин

Вообще-то я не заметил границы между городами. Думаю, промежуток всё-таки был, но небольшой, и мы его проспорили или проспали. Широкая дорога, вдоль неё одинаковые здания с вывесками, на обочине — велосипедные дорожки, на них велосипеды, на них китайцы.

По дороге купили китайскую sim-карточку, по которой можно звонить в Россию. SMS посылать и получать в Китае невозможно, или, по крайней мере, нам не удалось этого добиться. Сам телефон я взял с собой из Москвы.

Приезжаем к агенству, русскоговорящий китаец выносит нам билеты. Мы согласились заплатить по 1350 юаней за каждого, но внимательно рассмотрев билеты, заметили, что на них стоит цена 850. Но раз уж договорились, пришлось платить, деваться было некуда.

В аэропорт мы прибыли около 12 часов дня по местному времени, это на час больше алматинского, и на 2 меньше пекинского. Наш самолет в девять. Мы поднялись в кафе, где состоялся первый опыт общения через разговорник. Андрею не удалось правильно выговорить магическую фразу «пекинское пиво», и все пили обычный кофе, за который мы дорого заплатили — 60 юаней за 6 чашек. Олег нашёл столовую и мы перебрались туда. На столе — большой стеклянный вращающийся круг, на который ставят все блюда. Каждому из нас была выдана миска с рисом, туда же надо было накладывать и всё остальное. Из приборов, разумеется, только палочки. Часа два мы просидели там, а потом вышли на улицу. Я дочитал The Hotel «New Hampshire», который начал в поезде.

Аэропорт находится за городом, вокруг никаких вывесок и вообще зданий — только сам аэропорт, столовая да туалет. Людей тоже нет, совсем. Мы устроились на ступеньках и перепаковали рюкзаки так, чтобы у меня не было перегруза. Это заняло ещё часа полтора. Попробовали найти официальные кассы, но их не оказалось. Олег отыскал в справочной девочку, говорящую по-английски, и выяснил вопросы времени. К вечеру стали подтягиваться люди, видимо наш рейс был единственным в этот день.

На посадке мы сильно выделялись среди китайцев, к нам подошёл специальный человек, спросил по-английски, куда мы летим и показал, куда идти. И очень кстати, потому что иероглифы мы различать не умеем.

Надо же, нас пустили в самолёт.

Урумчи

Мы прилетели совсем поздно, около полуночи по Пекину. От гостиниц отказались, сочтя, что это дорого, и хотели остаться в зале ожидания. Но выяснилось, что аэропорт закрывается на ночь, и нас выгоняют. Они даже не поленились найти англоговорящего, чтобы нам это объяснить. Пришлось уйти.

Мы прошли пару километров, до первого кафе под открытым небом, и провели в нём всю ночь. Пальцами заказали три ведёрка китайской лапши. Два из них ещё можно было есть, а третье было совершенно острое, поэтому мы передавали их по кругу. Советчикам скажу, что если бы мы их перемешали, то есть нельзя было бы ничего. Пошёл дождь, мы подвинулись под навес. Ночь длинная, и мы с Олегом учили Андрея играть в преферанс. Получилось довольно неплохо, в итоге он проиграл всего 60 вистов. Около двух ушли последние посетители, а в три — и хозяйка. Пришёл ночной сторож, который почти сразу улёгся спать.

В пределах прямой видимости от нашего укрытия находилась пожарная часть, а шлангов у нас так и не было. Нас так и порывало пойти их поискать, но почему-то не сложилось. 28 сентября, во вторник, рано утром, сильно замёрзшие и без шлангов, мы ушли в аэропорт.

На контроле багажа начались проблемы. Мой рюкзак предательски пищал, это сильно не понравилось охраннику, и он попросил разрешения его разобрать. Возился с ним полчаса, выложил половину вещей, а рюкзак все звенел. Говорю, что это из-за станка, но он мне не верил. Ребята за кордоном совершенно извелись — ещё бы, найдут спирт, будет скандал. Но, слава богу, охраннику это надоело раньше, мы с ним упаковали все вещи обратно, и нас пропустили.

Кашгар

В этом миллионном уйгурском городе мы провели меньше часа. Сразу по прилёте сели в маршрутку, в которой, по счастью, также ехала европейка, говорящая по-английски и по-китайски. Рты наши раскрылись от удивления: старый Кашгар — это нагромождение глиняных одно- и двухэтажных домов, детские песочные постройки, увеличенные до человеческих размеров.

Нас довезли прямо на автовокзал, где мы нашли машину и уехали в Ечен. Я с картой в руках смог выяснить что-то из расписания, и даже попробовал перерисовать пару иероглифов с названиями Кашгар и Ечен, но это не помогло: водитель оказался уйгуром, не понимающим китайских иероглифов, так что даже разговорник оказался ненужным.

Кроме машин, по дороге встречались люди на велосипедах, вьючные ишаки и лошадные повозки. Китайцев почти нет, всё уйгуры. Указатели дублировались на китайском и уйгурском (тюркский язык, для письма использующий арабскую вязь). Всю дорогу мы с удовольствием слушали по радио уйгурскую музыку. В новостях промелькнуло какое-то сообщение про Россию, и мы его опознали. Обменялись с водителем набором слов «Россия-Москва-Путин», поулыбались друг дружке.

Ечен

Автобусы на Али отправляются уже с трассы, в четырёх километрах от города. Никакого специального автовокзала там нет, просто стоянка, так что мы очень боялись проехать мимо или свернуть не там. Водитель пару раз выходил и спрашивал дорогу, в конце концов завёз нас на площадку, на которой стояли два автобуса, и говорит, точнее, показывает — приехали, вылезайте. Стоп, а где же стоянка? Грузовики? Вот, говорит. Мы не поверили. Это должно быть на трассе, а он отвёз нас куда-то в кусты, ничего похожего на стоянку. Ну да, стоят два автобуса с иероглифами, но они ремонтировались, один был без колёс, и это было больше похоже на ремонтную базу, чем на то место, куда мы хотели попасть. Водитель подвёл Олега к какому-то корейцу, и они жестами и через разговорник выяснили что и как. Наш водитель-уйгур уехал, получив 210 юаней вместо 200 (вроде как за то, что он нас не до Ечена вёз, а ещё 4 км).

С помощью двух гонконгцев объяснились окончательно. Кореец оказался начальником автобазы, которая обслуживает направление Ечен-Али. Оказалось, мы приехали рано. Было известно, что перевал открыт только три дня из десяти — 8, 9, 10, 18, 19, 20, 28, 29 и 30 числа каждого месяца. Но то ли это как-то менялось, то ли из-за большого китайского праздника окончания сбора урожая (с 1 по 10 октября) всё перенесли — короче, сидячий автобус отправлялся только завтра, 29 сентября, в пять вечера, а лежачий — послезавтра. Мы купили билеты на завтрашний (за 350 юаней), потому как на самом деле автобусы отправляются по заполнению, и если не наберется народу, то лежачий может совсем не пойти, и это будет труба.

Мы уехали на такси в город, и поселились там в гостиницу за 30 юаней / койка, туалет в коридоре, совмещён с душем. Но мы были рады даже этому, умылись и побрились. Прогулялись по городу. Олег всё ещё был в шортах, и на него постоянно смотрели прохожие — больше голых ног не было в этом городе. Утром не стало и этих, Олег надел штаны. Напротив была школа, и вечером из неё высыпали пионеры. Все в одинаковых голубых костюмах, в красных галстуках — и все как один ужасно грязные.

Разбудили нас звуки громкоговорителя — десятки людей вышли на площадь, чтобы вместе сделать утреннюю зарядку. Я так и не знаю, это в честь праздника, или так каждый день происходит.

Прошлись по базару, Олег купил себе сплавные кеды ($2), а я тюбетейку за 7 юаней, в которой потом ходил до самого сплава. На базаре ко мне подошёл уйгурский мальчик, и заговорил по-английски. Дальше вопроса «почему вы приехали именно к нам?» разговор не пошёл, но даже за эти две минуты вокруг нас собралось человек 20 зрителей.

Мы приехали к автобусу пораньше, чтобы занять места. У нас ещё оставалось часа два до отправления. У Андрея была навязчивая идея постричься, мы нашли парикмахерскую, и он жестами объяснил, что ему надо. Тыкал на свою голову, обросшую, и на мою лысую. Наконец его усадили в кресло. Помыли голову — он удивился, начали делать модельную стрижку — он завозмущался, нашёл машинку, протянул парикмахерше. С ужасом она поняла, что его надо постричь налысо. В итоге за эту недолгую процедуру с долгой прелюдией пришлось отдать 30 юаней. После стрижки мы успели немного поиграть в биллиард — народную китайскую игру, столы черезвычайно низкого качества стоят на улице во многих местах.

Встретили европейцев, которые поедут с нами на одном автобусе. Японец, испанец, двое израильтян, парнишка из южной африки и шведская девушка с русским мужским именем ваня. Мы погрузили рюкзаки на крышу, сели в автобус, и поехали.. До другого автобуса. Конечно, в результате пересадки мы получили самые неприятные места, на колёсах. Потом мы поехали заправляться и выехали в итоге в девятом часу.

Автобус Ечен – Али

Дорога в Тибет пролегает через хребет Кунь-Лунь, 1100 км по горной дороге, несколько перевалов, самый высокий — 5250 м. Часть пути проходит по спорной территории, которую Китай отнял у Индии 45 лет назад. Это пустынная местность, где никто не живёт, и потому настоящей войны между Китаем и Индией нет. Но и мирный договор не подписан, страны находятся в состоянии перемирия.

Первый раз мы ночевали перед въездом на перевал, который открывали только на рассвете. Сидя в промёрзшем автобусе спать было совершенно невозможно. Утром мы проходили контрольный пост, где переписывали паспорта китайцев. Иностранцев почему-то пропустили без записи. Здесь я выучил два первых иероглифа — м и ж. Скоро от пыли, тряски и высоты у нас заболели головы и животы — у кого что. Хорошо ещё, что у нас были с собой респираторы — мало того, что очень пыльно, так китайцы ещё и курят в автобусе. Мы устроили себе одно лежачее место на рюкзаках, в проходе. Но для меня лучшим лекарством оказался Олегов плеер с несколькими песнями воплей видоплясова. Есть в дороге совсем не хотелось, но мы регулярно обедали в каких-то придорожных кафе, а к вечеру и вовсе остановились на ночёвку в guesthouse. После сна в автобусе даже эта одна комната на всех казалась раем.

Следующий день прошёл в том же режиме. Днём мы догнали гонгконгцев, которые за день до нас выехали в Али на траке. Теперь они уже не считали это хорошеей идеей и пересели в наш автобус.

Около десяти вечера мы уже приехали спать, но водитель встретил своего коллегу, который ехал из Али, и выяснил, что доехать надо как можно быстрее, поэтому мы резко вскочили и поехали дальше. С больной головы Олег забыл у кровати свой фотоаппарат, и вспомнил об этом через полчаса. Пришлось разворачивать автобус. Слава богу, камера была там, где её оставили.

Али

Ещё один кошмар закончился в три часа ночи, когда мы приехали в Али. За двое с половиной суток поднялись на четыре километра. Мы высадились, и поехали по городу искать гостиницу, в которую селят иностранцев, а таких примерно 5 из 50. В одной из них, в отеле Шихуанхэ, оказалось достаточно места, и мы остались там. Нас решили поселить в двухместный номер и ещё одного — в люкс. Почему-то не хотелось платить столько денег, и мы долго спорили, уже в номере, что двух кроватей нам вполне хватит. В итоге нас отпустили как есть, и мы заплатили 150 юаней за полторы ночи — эту и следующую.

Утром нам нужно было оштрафоваться, поменять деньги и узнать, когда автобус на Менсер (место встречи).

В Али есть банк, Agricultural Bank of China. Мы с Олегом отправились туда, чтобы продать наши баксы. Отстояли очередь в кассу, и жестами спросили, меняют ли тут деньги. Нас отвели на второй этаж, в офис, где сидел также не говорящий по-английски начальник. Сначала он говорил, что ещё неделю нам не удастся ничего поменять, но мы отказывались это понимать, и в итоге он сдался и поменял нам $400 по самому выгодному за всю поездку курсу 8.22.

Все иностранцы, которые приезжают в Тибет, должны получить пермиты на 20 дней путешествия. Это можно сделать за 50 юаней, например, в Пекине или Лхасе, но нам туда не по пути. В Али тоже можно, но поскольку ты уже в Тибете, а пермита у тебя нет, то нужно заплатить ещё 300 юаней штрафа. Пермиты выдает специальный отдел полиции. Это стандартная схема, которую проходят все иностранцы. Так же поступили и мы. А ещё съездили на вокзал, купили билеты на завтрашний автобус в Пуранг (приграничный город), проходящий через Менсер.

Андрей остался в гостинице шить упоры из купленного по дороге буксирного троса, а мы с Олегом пошли искать интернет-кафе. Два раза прошли мимо него и нашли только с помощью китайца, который вчера ехал с нами в автобусе. Интернет в Китае дешёвый (3-5 юаней в час), но у всех китайцев есть специальные именные карточки, которые они предъявляют всякий раз, как подключаются к сети. Иностранцам в этом смысле проще, если удаётся убедить, что вне Китая таких карточек нет. Там, куда мы пришли, стояли компутеры с Windows 98, и они категорически отказывались понимать русские сайты. Мы не могли даже попасть в почтовый ящик, не говоря уже о том, чтобы прочитать письмо. Нам пришлось завести адреса на mail.com, но это не решило проблему — мы научились писать, но не могли прочитать уже написанное. Через два часа был найден способ, поочередно меняя кодировки и с помощью сайта translit.ru, мы прочитали всю командную почту, но ничего нового так и не узнали. Зато отправили всем свой китайский номер телефона (как оказалось, неправильный, вечером пришлось ещё раз приходить и перепосылать).

В этом городке ярко-зелёных такси в несколько раз больше, чем других машин. Они везут куда угодно за 5 юаней и постоянно гудят. Для порядка на перекрёстках стоят передвижные светофоры, работающие от солнечных батарей.

Ночью мы взяли фотоаппарат и пошли снимать луну. Убедились в обилии разноцветных парикмахерских, которые по вечерам превращаются в публичные дома. Как только настроились, луна зашла за тучу. Пришлось подождать ещё минут пятнадцать рядом со штативом, пока она появится снова. Мы с Олегом вспомнили прошлую субботу, когда задержали самолёт и мы не успели пройти границу, и эту, когда нам сто раз не повезло, и сделали вывод, что суббота — день тяжёлый, а совсем даже не понедельник.

Автобус Али – Манасаровар

В 11 утра, в воскресенье, 3 октября, мы сели на автобус Али — Пуранг и собирались доехать на нём до Менсера. Обнаружили в автобусе своих вчерашних иностранцев. Все они закупились респираторами. Поехали по отличной асфальтированной дороге, обрадовались, но через пять километров она кончилось, и начались те же ухабы, что и вчера. Но всё же около четырёх вечера мы доехали до Менсера.

Ещё из автобуса увидели Андрея Чернышёва и Сергея Смирнова, играющих в биллиард. Мы сгрузили рюкзаки, порадовались тому, что встретились с нашими, узнали, что ребята с горы ещё не пришли, а в Менсере делать нечего. Раз уж проезд до Менсера и до Манасаровара одинаково стоит, то почему бы нам сначала не посмотреть на священное озеро — и мы уехали на том же автобусе дальше (ещё 100 км). Автобус заехал в Дарчен, небольшой посёлок у подножия Кайласа, съехал с трассы Али — Лхаса и уехал на юг, в Пуранг. Всю дорогу, в темноте, тибетские девушки хором пели песни. Олег потом долго сокрушался, что не записал их на диктофон.

Манасаровар

Нас высадили около полуночи, водитель махнул рукой — вам туда ещё два километра пешком. И мы пошли. Поспорили, но из двух огоньков выбрали правильный, и в итоге пришли в посёлок Чиу. Поселились в guesthouse, ребята пошли ужинать, а я лёг спать.

Утром спустились к горячим источникам. Температура в самых горячих местах ~80°C. Тут же есть «ванны» — небольшой домик со стеклянной крышей, в котором несколько грязных неглубоких тёплых ванночек. Обошли вокруг буддистского монастыря на холме, первого на нашем пути. Встретили группу русских туристов на джипах. Искупались в священном озере Манасаровар. Вода чрезвычайно холодная, дно илистое и пологое. Мне удалось зайти по пояс, окунуться, сделать два гребка и быстро выбежать. «Ну всё, парни, я очистился..» Несмотря на всю ругань, которая из меня вылилась, ребята тоже полезли в воду и далеко не ушли.

После перекуса отправились назад на дорогу, в надежде застопить какую-нибудь машину до Менсера или хотя бы до Барги или Дарчена. Постояли полчаса, машин не было, и мы пошли в направлении трассы Али — Лхаса (15 км), всяко лучше, чем стоять на месте. Местность тут холмистая, но не горная, горы начинаются за трассой. Мы шли три часа, но так и не смогли никого остановить. Проехала всего лишь пара полных джипов да один грузовик, который отказался нас взять из-за страха перед полицией в Барге (посёлок, в котором с трассы Али — Лхаса уходит дорога на Манасаровар и дальше на Пуранг).

Начался дождеснег с градом, подул ветер. Мы надели на себя всё, что можно было надеть, разве что в спальники не закутались.

Ещё через час нас подобрал джип с англоговорящими китайцами и довёз до поворота на Дарчен, где мы уже сели в самосвал до Менсера. Ребята ехали в кузове, хорошо хоть погода наладилась, выглянуло солнце. К вечеру 4 октября мы уже были в Менсере, и нашли там одну Маринку — все остальные уехали в Чунлунг на разведку.

Менсер

Место встречи выбирали по карте — поселок на дороге и рядом с Сатледжем, что может быть удобнее. Оказалось, что в этом маленьком тибетском посёлке нет телефона, но зато есть два guesthousа, в одном из которых ребята по пути на гору оставили водное снаряжение. Так оно и пролежало, пока не приехала группа, обошедшая Кайлас и Манасаровар (Сергей, Тая, Аня, Маринка + Андрей, который раньше других спустился с Гурлы). Хотя встречу мы назначили на пятое, 1 октября они уже были в Менсере, и поселились в guesthousе.

Две улицы с одноэтажными серыми домиками, почти в каждом из которых — лавка с продуктами и / или китайской мелочью. Военная часть, школа, два туалета на всю деревню, и, надо сказать, мы были чуть ли не единственными их посетителями. Монастыря, храма, или даже часовни здесь нет. Несколько биллиардных столов в плачевном состоянии прямо на улице. Несколько едален, часто с телевизорами и караоке.

В деревнях бутылки из под пива аккуратно собираются. Целые цементируются между потолком и крышей (наверное, для утепления), а осколки приклеиваются на невысокие заборы, как защита от воров.

Люди с фотоаппаратами ещё могли некоторое время себя развлечь в ожидании наших альпинистов, остальным же оставалось любоваться природой, спать и играть в биллиард по два юаня за партию. Местные жители трактовали правила как хотели, и мы тоже изобрели свой вариант игры: как только шаров на столе остаётся мало, они выставляются. Таким наивным способом удовольствие можно было растянуть минут на 50.

Когда вечерами нам надоело играть в мафию, Сергей с Андреем Исаевым устроили костёр. Тибетцы вместо дров, которых тут нет, используют ячий помёт. Ребята насобирали мешок топлива, и мы всей компанией отправились на окраину посёлка, в развалины или недостройки, жечь костёр. Конечно, если бы не соломенные корзинки и не вентилятор в виде меня, огня бы у нас не было — и всё-таки оно горит!

Первое время в Менсере мы почти не готовили еду сами, а ели в местных едальнях. Уйгурская пища, родная сестра среднеазиатской и кавказской, нам нравилась гораздо больше тибетской или китайской. Потом наши юани стали подходить к концу, и мы начали готовить сами. Продукты покупали здесь же, чтобы не растрачивать собранные на воду. Наш хозяин зарезал барана, и мы купили у него большой кусок свежего мяса.

Встреча и прощание

Несмотря на то, что горники ещё не появились, Ане, Тае и Сергею нужно было отправляться домой. Утром Сергей выходил на дорогу, садился на обочину и ждал машину в Дарчен. Мы составляли ему компанию, на дороге образовывался малый лагерь на пенках, там пили чай, как-то мы даже играли в преферанс — но уехать ребята так и не смогли. 8 октября утром они плюнули на это, сняли джип нашего хозяина, и за бешеные деньги (500 юаней) уехали в Дарчен.

Не прошло и двух часов, как приехали альпинисты на двух грузовиках. Все загорелые, обветренные, обросшие. Выяснилось, что Вадик серьёзно болен, и его нужно отправлять в Москву, причём с сопровождением. Пока мы думали, как это быстрее всего устроить, вернулась Аня — они пока не смогли найти машину в Дарчене. Наутро мы пересмотрели вещи, собрали рюкзаки в Москву, и Шурик, Андрей Чернышёв, Аня и Вадик отправились в Дарчен, а мы остались ждать.

Теперь у нас были люди, наполненные свежими впечатлениями и играющие на гитаре (Юрик Борисов и Серёга Катков), так что нам уже было чем заняться. Кроме того, мы с Юриком были всегда готовы сыграть в преферанс, так что нам оставалось только уговорить кого-нибудь одного. Чаще всего это был Олег. Пробовали научить играть Маринку, но ей это скоро надоело. Пару раз мы играли в распасы.

Через неделю, проведённую в одной комнате, мы стали различать лица из трещин на стене.

В Менси побывал квартет сибирских велосипедистов, по пути из Кашгара в Катманду. Они где-то читали о нас и не были удивлены. Среди них был создатель лодок-бубликов Проваторов. Читайте их рассказ,
в нём много интересных и полезных вещей.

Тиртхапури

И всё-таки сидеть на одном месте несколько дней глупо. 11 числа мы собрались сходить к горячим источникам в Тиртхапури (в 10 км, на берегу сатледжа), но пошёл снег, и мы остались дома. Только вечером мы с Серёгой прогулялись по окрестным холмам. Обменялись мыслями и последними историями. Видели зайца и какое-то мелкое хищное животное, издалека похожее на куницу или лису.

На следующий день погода наладилась и мы (Олег, Маринка, Серёга и я) пошли в Тиртхапури. Горячие ручейки, в которых тибетские женщины стирают и моют головы. Дно соляное или известняковое, кристально белое, и кажется, что течёт не вода, а молоко. Здесь находится монастырь Гуру Ринпоче, это место паломничества.

Сергей, Марина и я совершили малую кору за два часа. Для нас с Серёгой всё это было в первый раз: кладбище вещей, где паломники оставляют свою одежду и берут чужую, многочисленные турчики и выложенные камешками свастики (теперь там есть и наша работа). Зашли в храм. Там был всего один монах, ящички с молитвами, несколько маленьких скульптур, молитвенные барабаны, гонг и пластмассовые китайские часы на стене.

Менсер — Чунлунг

Когда мы вернулись, узнали, что Арсений пошёл прогуляться утром и ещё не пришёл. Он не вернулся и к вечеру, мы начали волноваться, но не сильно — рассудили, что он мог, например, со скуки уехать на разведку в Дарчен. Но утром Андрей Исаев всё-таки не выдержал и уехал его искать. Как у нас повелось, через час появился Арсений. Он действительно был в Дарчене, поговорил с Шуриком: они очень долго не могли найти машину в Непал для ребят, но вроде уже нашли и сейчас Шурик ищет грузовик для нас всех в Чунлунг — на начало сплава.

Приехали и Шурик с Андреем Чернышёвым. Исаева они не встретили. Но что делать, машина есть, и мы уезжаем, последний раз пообедав в тибетском ресторанчике. Для Андрея оставляем записку на двери комнаты.

Едем в кузове около трёх часов. По дороге проезжаем разноцветный пещерный монастырь, в котором, как нам потом рассказали, сейчас живёт медицинский лама Западного Тибета. Мы выгружаемся на высоком берегу за посёлком, у навесного моста через Сатледж. Машина уезжает обратно в Дарчен вместе с Олегом, который должен позвонить и найти Андрея.

Чунлунг

Ставим лагерь. Мы с Серёгой готовим ужин на бензиновой горелке — дров нет и в помине. Мы взяли с собой канчик, но использовали его только чтобы кипятить воду и под чай, а еду готовили в клавах — толстокожих походных скороварках. Хозяин на прощание дал нам баночку маленьких сухих перечных стручков, и мы решили добавить немного в суп. Но надо же сначала определить, насколько они острые. Я отломал небольшой кусочек, в несколько квадратных миллиметров, и попробовал съесть. И этого оказалось много — я весь вечер ходил и плевался, слюны из меня вытекло, наверное, с литр.

Утром очень холодно. Рюкзаки и палатки покрыты инеем. Начиная с этого дня, проснувшись, я выдавливал из себя комок запекшейся мокроты с кровью. Днём погода резкая — на солнце жарко, так что можно загорать, а в тени приходится одевать полар. Вокруг много горячих источников, возле лагеря — большая каменная чаша с тёплой водой, где мы умываемся, а на другом берегу реки — ванны, где купаются местные жители. Рядом с ними на берегу растёт трава, это тут единственная растительность.

Река в этом месте мелкая, меньше метра, и шириной в несколько метров. Никаких порогов в области видимости нет.

Весь день, 14 октября, у нас ушёл на сборку катамаранов. Это новый «Fox 800» от Рафтмастера (огромная 90-килограммовая рыба цветов российского флага, на котором поплывут Шурик, Арсений, оба Андрея и Марина между ними) и самодельный «Крокодил», возраст которого достигает десяти лет, для Юрика, Олега, Серёги и меня.

Серёга с начала экспедиции был заведующим аптекой, Олега назначили завхозом, а меня — реммастером.

Арсению, Серёге, Андрею Чернышёву и мне предстояло впервые проходить серьёзные пороги на катамаране, и нам устроили урок сухого плавания — мы тренировались грести, пока катамаран ещё был на земле.

Около четырёх появляются Олег и Андрей Исаев, наконец мы собрались вместе.

Пещерный город

Напротив лагеря, на правом берегу, виден большой пещерный город. Это столица древнего государства Шанг-Шунг, и на следующий день (15 октября), когда дособирали каты, мы отправились туда, оставив Юрика в лагере на всякий случай.

Сергей и я пошли чуть вперёд и успели сфотографировать с близкого расстояния табун диких лошадей. Это довольно трудно, на пастбище они выставляют часовых, и вчера подойти к ним ближе чем на 400 метров не получилось. Сейчас же холмистый рельеф и мани-wall (стена из камней с вырезанными на них молитвами, самое частое в Тибете религиозное сооружение) помогли нам подобраться к лошадям ближе чем на 100 метров. Все они одной масти — гнедые.

Всего пещер в городе около сотни, они занимают довольно большую площадь в высоком (больше ста метров) обрыве. Добраться можно далеко не до всех. Самая высокая точка города — остатки древней крепости, чтобы туда попасть, нужно было проползти по узкому вертикальному жёлобу. Не верится, что жители пещер проползали здесь каждый день, скорее всего был какой-то ход сверху. Одна из пещер по колено заполнена шелухой — похоже на ячменную, но не факт.

Хотя видно, что в городе часто бывают люди, здесь мы нашли довольно много древних артефактов: керамические осколки, бронзовую трубочку, половину жёрнова, молитвы на толстой бумаге.

Отплытие

Я проснулся с необычным ощущением в горле: было сложно глотать. Сначала думал, что это ночью присох кусок мокроты, но оказалось, что у меня воспалилась увула (язычок в горле). Биопарокс мне не помог, но зато помог Halls.

Перед тем, как надолго уходить в мороз, мы искупались в горячих ваннах. Действительно горячих, контраст с рекой — градусов 30, и действительно ваннах — несколько углублений, в которых удобно сидеть или лежать, чем мы и занялись. Вода настолько солёная, что серебряные вещи почернели. Для ребят это была первая тёплая ванна за месяц, и до следующей нам всем оставалось ещё столько же.

Мы не полностью акклиматизировались, и спустить рюкзаки и катамараны к воде стоило больших усиий. Появилась одышка. Погрузились мы только в пять, так что пройти много не успели. Лишь немного привыкли к катамарану, к команде — и к семи уже встали на стоянку.

Каньон Пещерный

17 октября — первый полноценный день сплава. В этот день мы проходили каньон, который потом назвали Пещерным. Отвесные чёрные стены до 80 м высотой, ширина трещины — пять метров в среднем. Безумно красивое место. Серёга постоянно охал и ахал, замечая разные геологические примечательности. Название одной из них я запомнил — эверзионные котлы.

Наш кат шёл первым, и мы с замиранием заглядывали за каждый поворот. Это чувство первопрохода, когда не знаешь, что тебя ждёт, сопровождало нас всю дорогу.

Порог «Замочная скважина» в четыре ступени. Первая — метровый слив. Вторая — метровый слив через карниз, на котором оба катамарана по очереди засели. Третья и четвёртая — проходы уже, чем ширина ката, мы их обносили. После этого препятствия — несколько сливов, один из них (порог «Косяк») — полтора метра.

Вскоре после него из левого берега выбивается холодный водопад, и через 50 метров каньон заканчивается — впадает большой приток, и образует долину, в которой растут кусты. Мы так обрадовались первым дровам, что тут же встали на ночлег.

Вечером обнаружилось, что килевой шов Крокодила, который ребята прошивали в поезде в Алмату, порван. Весь следующий день мы зашивали его снова, а потом проклеивали и приплавляли леи. Одновременно отыграли тур офицерской игры на тему «Станции Московского метрополитена». Проводил я, выиграл Юра Борисов.

В тот же день мы решили снять вчерашний водопадик и кат, выплывающий из каньона. Шурик, Андрей чернышев, Маринка и я на Фоксе пару раз догребли против течения до водопада и картинно выплыли, а Олег нас снимал.

Разлив

Следующие три дня были довольно скучными. По карте мы постоянно переплывали из каньона в разлив, но на местности не было никакой разницы. Долина реки постепенно расширилась, и теперь мы плыли в трубе шириной в пару сотен метров и отвесными стенами высотой метров 80. Песчаный пейзаж очень напоминает вестерны.

Река часто разделяется на несколько мелких рукавов, иногда садимся на мель, и приходится вылезать в холодную воду. Пару раз попадали в сильные прижимы, и однажды Фокс застрял минут на двадцать. Ноги с непривычки устают сидеть в упорах, затекают и замерзают, но здесь ещё много солнца, и всё это можно терпеть. Обсуждаем телесериалы, и Серёга читает нам лекции по геологии.

21 октября утром мы заметили на берегу облепиху, и тут же вылезли на кислый перекус. Теперь облепиху мы ели, добавляли в чай, делали варенье, бутерброды, блины с облепиховой массой.

Время от времени встречаются небольшие пещерные города. До большинства пещер добраться невозможно — они вырыты на высоте в несколько десятков метров. Только однажды мы устроили выход к невысоким пещерам. Вырыты они давно, но сейчас в них, видимо, останавливаются пастухи, и мусор вокруг исключительно современный.

Основной нашей едой были сублемированные продукты от Раскладки.ру и китайские бич-пакеты. Один раз ещё можно насытиться, но когда так питаешься неделю, постоянно чувствуешь голод. Поэтому мы все бредили Зандой, в надежде, что там сможем наесться до отвала.

Я грёб без перчаток, так оказалось теплее. Правая рука от холода, воды и палящего солнца покрылась коростой и потрескалась, я стал похож на древнего ящера. Левая кисть спаслась — на ней была Memento mori, которая, впрочем, быстро износилась в труху.

Мокрые гидрокостюмы за ночь замерзали, и поэтому мы старались выбирать стоянку так, чтобы утром на этом месте как можно раньше появилось солнце, и одежда растаяла, а потом высохла.

Поход к Дава Гомпе

Карта, на которой были обозначены древние небоскрёбы, была сильно приблизительной. Для того, чтобы попасть к Дава Гомпе с Сатледжа, нужно подняться по притоку километров на 10, а какой конкретно приток, непонятно.

22 октября днём, рядом с долиной какого-то притока, мы сориентировались по GPS, и решили, что это тот, который нам нужен. Около трёх пообедали, спрятали катмараны в кустах и пошли по долине. Вернуться мы хотели на следующий день, поэтому взяли с собой спальники, палатки и кухню.

В иссохшей песчаной трубе шириной больше ста метров и высотой стен тоже около ста, течёт несколько мутных ручейков. На солнце идти жарко, мы сняли тёплые вещи. В долине иногда встречаются кусты, например, облепихи. Через три часа мы увидели.. Линию телеграфных столбов и современную дорогу, о которой не подозревали.

Темнело, ребята сходили на разведку в разные стороны, поднялись на холмики, но небоскрёбов не увидели. Зато заметили в нескольких километрах по дороге одноэтажное здание. Решили ставить лагерь, а одновременно с этим Арсения и меня послать к людям, узнать, куда нам идти дальше.

Мы пришли на пастбище. Одно полупещерное жилище и несколько юрт, вокруг каждой пасётся стадо коз в сотню голов. За козами следят собаки. Никаких небоскрёбов не видать. В первом жилище Арсений (он учит китайский) спросил про Дава Гомпу, но ему ничего вразумительного не ответили. Мы пошли по юртам.

В это время, на закате, все доят своих коз. Связывают их друг с другом головами, как застёгнутую змейку, получается длинный ряд. В одном месте нас угостили парным молоком и пригласили в юрту. В центре — печка с дымоходом наружу, по периметру несколько лавочек. Здесь живёт женщина с двумя детьми. Нас угостили тцампой и часумой.

Часума — это чай, взбитый с ячьим сливочным маслом. Тцампа — это ячменная мука, заправленная часумой. На двоих мы с Арсением получили две палочки. Арсений быстро съел свою порцию, а я давился-давился, и в конце концов отдал свою тцампу ему. Питьё я пригубил из приличия, но пить не смог.

Арсений поговорил с хозяйкой и зашедшим в гости тибетцем, и узнал, что Дава Гомпа стоит на предыдущем притоке и отсюда до неё нужно идти по дороге около 15 км. Мы отправились в лагерь, хозяйка налила нам с собой молока, отсыпала муки и даже подарила пиалу, чтобы мы поужинали. Мы отказывались, но неохотно.

Возвращались мы уже в темноте. Нас ждал ужин, во время которого я сильно порезал палец. Аптечку мы с собой не брали, и мне очень повезло, что у Олега был с собой кусочек пластыря.

Эта ночь показалась самой холодной. Все ручейки замёрзли, и мы тоже. Утром к Дава Гомпе не пошли, а собрали лагерь и вернулись к катамаранам. Назад шли в два раза быстрее, чем туда.

В этот же день проплыли ещё несколько километров и вечером Маринка готовила первые блины.

Занда

24 октября приплыли к Занде. Про этот посёлок известно, что там есть плотина с небольшой ГЭС, красивый монастырь и офис полиции. Мы сомневались, что нам спокойно разрешат проплыть мимо. Поэтому мы остановились в двух километрах до плотины, и Арсений пошёл на разведку. На плотине оказался мост, с него видно Занду, ещё километрах в двух ниже, на другом, высоком, отвесном и левом берегу.

Разгрузили катамараны, отнесли первую партию рюкзаков и спрятали напротив городка. Стемнело, и мы пошли по строящемуся мосту в Занду. Я немного промочил ноги. Пришли в город уже ночью, и долго не могли найти ресторан. Думали, что все уже спят. Но когда мы вышли на улицу (как потом оказалось, единственную), первый же встречный отвёл нас в китайский ресторанчик.

Пустили нас туда зря. Мы съели рису, картошки с мясом, жареного арахиса и конфет на $70 (примерно 560 юаней, причём тарелка риса стоила 3; сдачу со $100 нам дали юанями). Нашим животам стало плохо. Серёга объелся так, что еле дошёл до плотины. Мы оставили его и Маринку спать, а сами принесли катамараны и оставшиеся рюкзаки к плотине, вернули назад первую партию. Встали напротив электростанции, загрузили катамараны. Под утро — самое холодное время, поэтому многие плыли в тёплой одежде, Шурик и Юрик — в пуховках.

Мы надеялись проплыть на рассвете, но немного опоздали. Нас заметило человек десять — жители Занды и монахи. Тем не менее, мы заплыли за городок, и поставили лагерь в нескольких километрах за ним, на правом берегу. Пришлось встать в колючках, чтобы не слишком далеко уплыть от Занды. Пока мы разгружались, бесповоротно наступило утро, и мы ушли в город.

Монастырь Толинг стоит на берегу Сатледжа. Рядом небольшая ухоженная площадь, с памятником серебряному слону в центре. Тут же военная часть. Да и вообще, вся цивилизация городка компактно устроилась на одной бетонной улице.

Позвонили родителям, написали друзьям. Олег, Серёга и Арсений опаздывали на работу, но из них только Арсений оказался в критическом положении, и должен уехать домой. Мы передали ему отснятые плёнки, разные ненужные вещи — и большую клаву. Теперь мы будем есть в полтора раза меньше.

Остаток юаней мы скоро израсходовали, но ещё быстрее мы насытили город долларами. Большинство местных жителей вообще никогда их не видели, и на просьбу принять их в качестве денег или обменять реагировали забавно — звали всех своих родных и знакомых поглазеть на зелёную заморскую диковину, и предлагали курс один к одному. Рубли же при этом брать отказывались.

Ощущение сытости быстро прошло, и особенно голодные ходили по лавкам и пробовали печенье и фрукты.

Три дня в Занде у нас были рабочими — каждое утро мы шли в город и до позднего вечера пытались получить юани или продукты в обмен на доллары. В тибетском ресторанчике устроили штаб — тут постоянно сидели дежурные с рюкзаками, пили часума и ели.. Паровые пельмени, которые тут называются «момо». К концу третьего дня родилась тактика — набрать побольше еды, а потом обнаружить, что у тебя есть только баксы. Так что нам всё-таки удалось добыть себе пропитание на оставшийся путь. В основном это двадцать килограмм риса и десять бутылок китайской водки, которую, очевидно, добывают из китайского одеколона.

Мне не нравится чай, поэтому до сих пор я пил напиток Сатледж — воду из реки. В Занде человечесто сжалилось, и мне купили сухого молока на оставшуюся часть пути.

При пересчёте и покупке продуктов возник спор — сколько дней нам ещё плыть до первого населённого пункта в Индии? Шурик расчитывал на 15, но мы не хотели голодать в конце, и потому договорились взять продуктов на три недели.

В Занде ещё встречались иностранцы, но полиция нас не беспокоила. Только однажды у Андрея Чернышёва спросили про пермит по-китайски, но уверенный «тимбудун» (не помнимаю, кит.) разбил все надежды полицейского.

На улицах люди играют в маджонг на деньги. Я спросил, где можно купить эту игру, и меня послали в один из китайских ресторанчиков. Там хозяин предложил старый набор за 100 юаней, мне же удалось сторговаться до 40. Денег всё равно не было, и сделку мы отложили. Да и что-то такое внутри меня было против.. Я прошёлся по магазинам, и в одной лавке увидел такой же набор для игры за 120. Пересчитали вместе кости — их всего 136. Точно, китаец хотел мне продать неполный набор. В последний день я купил маджонг в магазине за $12.

Тцапаранг

28 октября днём, после последнего похода в Занду за лепёшками, мы плывём дальше.

Маринка теперь правый кормовой на Фоксе. Андрей Исаев плохо себя чувствует уже два дня, и поэтому он плывёт с нами пассажиром, а Олег садится вместо него на Фокс. Я, таким образом, остаюсь единственным носовым на нашем кате.

До Тцапаранга, столицы древнего государства Гуге, всего несколько километров. Самые зоркие видят его от Занды. Проплыли мост, под которым подвешена голова какого-то животного. Как обычно, миновать селение незаметно нам не удалось, но мы становимся в облепихе за посёлком.

Утром мы поднялись раньше, чем когда-либо. Все, кроме Андрея Исаева, без завтрака, пошли смотреть на древний город. Он возвышается над рекой на несколько сотен метров, под ним на берегу тибетский посёлок. Рядом с закрытыми воротами — китайская перекусочная и домик хранителя ключей. Он говорит, что входной билет стоит 105 юаней, и не соглашается скинуть даже 5 юаней. Кроме нас из посетителей только съёмочная группа из Пекина, туристский сезон уже закончился. На $20 мы все съели по бич-пакету и купили один билет — для Шурика. Обвешали его камерами, а сами, в печали, собрались погулять вокруг и идти в лагерь.

Один фотоаппарат остался, так что Олег, Маринка и я решили с высоты снять вид на окрестности. Постепенно поднимаясь по песчаным склонам мы неожиданно оказались в центре древнего города. Шурика с экскурсоводом не видно, и мы поднялись по лестницам до вершины.

Много пещер, но есть и песчаные постройки, даже несколько деревянных. Одно из них — летний дворец, который оказался не на замке. Красочно, но отделка уже буддистская — здесь долгое время была резиденция одного из тибетских правителей. Внутри три комнатки, развалившаяся раскладушка, несколько кучек мелких китайских денег (дзяо) и дверь на балкон, с которого видно на много километров вокруг.

Храм представляет собой площадку, окружённую высокими песчаными стенами без крыши, напротив двери что-то отдалённо напоминающее алтарь.

Появился Шурик, без гида. Он уже посмотрел все храмы внизу, но фотографировать внутри ему не разрешили. Поэтому он просто оставил камеру на плече включённой и так осматривал всё интересное. Пришли Юра, Серёга и Андрей — они тоже нашли лазейки. Мы спустились в зимний дворец, это несколько связанных между собой пещер.

Домой мы уходили через открытые ворота — в одном из храмов шла съёмка, и до нас никому не было дела.

После обеда к нам пришли в гости местные жители. Женщин Шурик лечил какими-то безвредными пилюлями, а мужчины осматривали катамараны. Серёга на российские копейки выменял у них омониты (окаменелые раковины). Нам рассказали (точнее, показали жестами), что в нескольких километрах вниз по реке нас ждёт серьёзное препятствие, возможно водопад. Но нас это не испугало, и утром мы отплыли — но только после того, как мы с Андреем Чернышёвым всыпали в утренний сладкий рис полчашки соли. Вместо сахара.

Теперь до самой границы, а это около 200 км, населённых пунктов не будет.

Утиные истории

В этот день (30 октября) мы плыли первыми. Почти сразу же заметили на воде двух птиц, похожих на уток или гаг. Они бросились резво уплывать от катамарана, одна вскоре исчезла, а другая плыла впереди нас до самого вечера.

Через несколько километров начался каньон. Пороги в основном слаломные — много камней в русле, сливы высотой до двух метров, но воды мало, и главное не пробится через бочку, а успеть вылавировать. Для наших больших катмаранов критических препятствий не было — но не было и места для стоянки. Время от времени попадались полочки, на которых можно было бы разжечь костёр, но место под три палатки мы нашли уже под самый вечер.

Никакой растительности здесь не было, но неподалёку нашлась большая куча плавника — мелкие ветки, которые река принесла сверху. Мы собрали пять полных рюкзаков дров.

Утром Маринка заметила рядом с нашей стоянкой уточку, видимо, больную. Серёга поймал птицу, и свернул ей шею. Он охотник, и обычно берёт с собой ружьё, но здесь охота карается тремя годами тюрьмы. Он постоянно сетовал, а сейчас обрадовался хоть какой-то добыче и свежему мясу. Зато Маринка очень расстроилась и долго ни с кем не разговаривала.

Днём мы налетели на камень и оторвали старую заплатку, а заодно разошлась перегородка в одной гондоле, так что вечером Серёга три часа варил утку, а я в это время шил катамаран.

Ужин у нас состоял из трёх блюд, но наши желудки выдержали.

Последние дни Крокодила

Утром Шурик, Серёга и Маринка ушли снимать местные красоты, а мы собирали катамаран. Обнаружилось, что у одного баллона оторвался клапан. Пришлось его снова вынимать и приклеивать новый. Так что вышли мы только после обеда, и плыли всего полтора часа.

Уклон увеличивался, пороги становились серьёзнее, а погода холодней. Мы часто вылезали на просмотр и обносили узкие места, садились на камни. Скорость прохождения заметно снизилась. Кончилась облепиха, но зато встречается шиповник.

Или от шитья тезы, или от того, что на одном из обносов мне на руку положили Фокс, у меня воспалился или треснул летний перелом, так что к вечеру правая рука раздувалась, и больно было сгибать пальцы. Мы придумали шину из пластиковой коробочки, куска пенки и эластичного бинта, получилось почти идеально. Теперь я от заката до рассвета работал одной левой.

От полной луны ночью всё было видно без фонаря. Небо и скалы меняли цвет. Шурик хотел снять эту красоту, но ни он, ни я (как единственный жаворонок работавший будильником), несколько дней не могли проснуться вовремя.

Шурик, Маринка и я по очереди упали в ледяную воду. Шурик вытягивал кат с камня и подскользнулся, а я рано выпрыгнул из упоров на чалке и не удержался. Особенных последствий это не имело, мы плыли дальше до вечера, но если бы мы купались хотя бы пару минут, то пришлось бы вставать на стоянку.

Со стоянками нам везло, пусть весь день не было ни одного места, но к вечеру обязательно попадалось достаточное пространство с хотя бы приблизительными дровами. Только постоянный ветер и жуткий холод портили наш отдых.

4 ноября мы отметили два месяца с того дня, как ребята въехали в Китай. Это значит, что у них закончился срок действия виз, и по праву в Китае находимся только мы с Олегом и Андреем. Впрочем, разрешения, полученные в Али, просрочились и у нас.

5 ноября у нас опять лопнула перегородка. Чуть-чуть и на носу, поэтому решили не шить. А 6 ноября утром на первой же шивере мы пробили из-за этого правый баллон, при этом перегородка порвалась по всей длине гондолы. Хорошо, что это случилось на солнечном месте, и мы смогли хотя бы заклеиться тут же. Доплывали на перекошенном катамаране. Прошли несколько порогов, и после одного из них (косая бочка, за которой узкий высокий слив) встали на стоянку под отвесной стеной. Мы боялись под ней ставить палатки из-за возможного камнепада, но выбора не было. На ужин Марина вместо блинов испекла пирожки с рисом.

На ночь установили парное дежурство — нужно было починить кат. Мы разрезали деку, через дыру шили и тут же укрепляли стропой, а следом зашивали деку. Я шить не мог, и в своё дежурство таскал дрова — их хватило на весь следующий день, который также ушёл на ремонт.

Шурик и я поднялись наверх и пошли на просмотр, но далеко уйти не смогли. В пределах двух километров ничего серьёзного.

До границы оставалось около 20 км, и мы активно обсуждали, как именно будем её пересекать — по каньону или поднимемся на перевал. В каньоне можно было наткнуться на непреодолимое препятствие и надолго застрять, а на перевале будет очень холодно. Решения так и не приняли, на месте будет виднее — перед последним каньоном по карте несколько деревень и за ними выход на перевал.

8 ноября плывём. Сразу после поворота, до которого мы дошли с Шуриком, нас ждал самый угрюмый порог на реке. На нашем кате его идти было опасно, поэтому пошёл только Фокс, с Олегом вместо Маринки.

Заметили на берегу какое-то строение, встали на перекус. Оказалось — жилище пастухов. Небольшой каменный домик под сено, и несколько полупещерных жилищ для животных и для людей. Довольно современное обжитое место, но сейчас здесь никого нет. Серёга нашёл необычное деревянное изделие — похожее на веретено, но из нескольких деталей. Он видел такие детали в музее народов востока, они там называются очень похоже на неопознанные летающие объекты.

Под вечер мы выплываем из каньона и видим слева оазис — деревеньку с пагодой и желтыми деревьями. Деревьев мы не видели много недель. От такой неожиданной красоты у нас перехватило дыхание.. через несколько минут через реку перекинут пешеходный мост, сразу за ним — деревня побольше на правом берегу. Из неё вдоль берега проложена дорога. Мимо нас проезжает джип и мы обгоняем двух пешеходов. К нашему удивлению они не проявляют к нам интереса.

Становится черезвычайно холодно, и нам приходится встать на стоянку, отплыв всего несколько километров от деревни, чуть не доплывая следующей, на левом берегу.

Приплыли

Вечер 8 ноября. Наш лагерь на левом берегу Cатледжа между двумя деревнями, которые на правом. Между деревнями — автодорога. Дров почти нет, их приходилось собирать по всему пеcчаному берегу, по километру в обе стороны.

Довольно скоро напротив нас собрался народ в камуфляже. Для тибетцев обычное дело — ходить в военной форме, поэтому особенного внимания мы на них не обращали. Нас разделяли два рукава реки. Они махали руками — переправляйтесь к нам. Мы, конечно, не плыли, а собирали дрова, ставили лагерь, готовили ужин. Маринка заболела, не вылезала из палатки. Людей на том берегу всё больше. По дороге время от времени проедет то джип, то грузовик. Привезли толпу военных (это мы выяснили с помощью бинокля). Окончательно стемнело.

Ужинаем и делаем вид, что нам не до них, но сами заметно нервничаем. Шурик снял показания с GPS — 11,5 км до границы по прямой. Решили, что самое время сжечь генштабовские карты, оставив только последний, приграничный лист в двух экземплярах, также готовых к уничтожению.

Около десяти вечера из темноты к костру вышел китайский офицер-пограничник с пистолетом наголо. С ним конвой с автоматами. Мы улыбаемся, поём песни, пьём чай. Офицер попытался что-то спросить, но мы же не понимаем по-китайски. Разобравшись, что мы не собираемся открывать огонь, он сел, разулся и начал сушить носки. Солдаты стояли рядом. Оказалось, что они перебрались через реку на маленьких китайских лошадках. Мы предложили им конфет, они отказались. Мы продолжаем петь, не расходимся. Ничего не происходит.

Разговор с пограничниками

Через какое-то время привезли переводчика, который довольно сносно говорит по-английски. У нас спросили паспорта. Мы показали только те, в которых виза была ещё не просрочена, но потом с нас потребовали и остальные. Пограничники, конечно, разобрали, что виза устарела, но ничего не сказали. Нас распросили, что мы здесь делаем, куда держим путь и так далее. Мы договорились, что только Шурик и Олег (у которого стояла в паспорте американская виза) понимают по-английски.

Кто-то пошёл спать. Пограничники тоже сменялись, переводчик уезжал куда-то за указаниями. В конце концов у нас посмотрели некоторые вещи, угостили китайским солёным горошком и забрали паспорта. Но разговаривали с нами очень деликатно — не каждый день здесь попадаются иностранцы на лодках.

Между переводчиком и Шуриком произошёл примерно такой диалог:

— Хорошо бы вам отправиться в отель.

— Ну, нам и в палатках неплохо, зачем отель?

— Ночью на улице очень холодно (ночь уже давно наступила, надо заметить)..

— Мы уже два месяца спим на улице, давно привыкли.

— Но тут встречаются опасные дикие животные.

— Что-то мы ни разу никого не видели, даже следов.

— Дадно. У меня приказ — доставить вас в отель.

— Ну вот завтра утром и доставите.

— Мне надо сегодня. Собирайтесь, переправляйтесь на тот берег, мы посадим вас в грузовик и отвезём в отель.

— Как переправляться? Это же река! В темноте нас может далеко унести, катамараны перевернутся.. Не поплывём.

— Мы вас будем страховать.

— Ну.. Лодки в минусовую температуру промерзают и могут лопнуть. К тому же, наши гидрокостюмы теперь ледяные, их не одеть. Надо подождать солнца.

— Тогда мы переправим вас на лошади.

— На лошади? 8 человек и две тонны груза?

— Ну на двух лошадях.

— У нас больная девушка, ей нельзя двигаться.. Кроме того, лодки не разбираются, их даже на двух лошадях не перевезти.

И так далее, всё новые и новые аргументы. Через пару часов переводчик понял, что сегодня нас доставить в отель не получится, и сказал, что придёт за нами утром, к 11. Все разъехались, остался только патруль на другом берегу реки.

Диа

Утром действительно за нами пришли. Деваться некуда, мы собрали лагерь, сели на каты, переправились на тот берег. Пока Шурика более подробно допрашивали, солдаты помогли нам погрузиться на грузовик. Шурик дал отмашку уничтожить последние карты. Серёга оставил свой лист под придорожным камем.

Нас привезли в деревню Диа, которую мы проплыли вчера. Выгружаемся. Местные жители окружили нас тесным кольцом. Кто-то тыкал пальцем, кто-то пытался помочь, но только мешал.

Бедная тибетская деревня в пару десятков домов, к которой пристроили небольшой квартал длинных одноэтажных китайских домиков и школу-интернат. Конечно, никакой тюрьмы тут нет (военная часть находится ниже по реке, до неё мы не доплыли). Поэтому нас поселили в недавно построенном и, кажется, ничем не занятом здании, куда принесли восемь кроватей. На окнах — решётки, на втором этаже — будущий актовый зал с красными знамёнами.

Пограничники скоро уехали разбираться, собрав все наши документы (паспорта, путёвку от рго, пермиты, китайскую карту автодорог). Кормить нас поручили ресторанчику неподалёку. Бесплатно. Туалет, естественно, снаружи. Поэтому ходить по улице мы могли беспрепятственно. Конвоя с нами не осталось, но зато за нами следила вся деревня. Регулярно в комнату заглядывал кто-нибудь и пересчитывал нас по пальцам:

— Вас же должно быть восемь, а ты тут всего один. Где остальные?

— Ну, в туалет пошли..

Так что несколько дней мы жили в пятизвёздочной китайской тюрьме. Мы сильно изголодались, и в первый день на обед съели 15-литровую скороварку плова, а потом ещё попросили добавки. Повара изумились, и раздали нам бич-пакеты. Всё это время мы ели много, но не очень разнообразно: третьим и последним блюдом в меню была жидкая тукпа (вермишелевый суп).

Мы не представляли, что с нами будут делать, и как долго. Пограничники не появлялись пару дней после того, как пообещали привезти врача для Маринки. Жители деревни по-английски не говорили. Мы ели, спали, пели песни, играли в преферанс и покер. Гуляли по деревне, но фотографировать боялись, а отснятые плёнки держали в карманах на случай внезапного обыска.

Однажды вечером Сергей с Олегом попали на вечеринку, где собралась вся деревня. Обращались с ними хорошо, но в восемь часов проводили в отель.

Шурик нашёл заброшенный дом, в котором они с Серёгой откопали несколько артефактов.

Пин Дзо

11 ноября нас разбудили среди ночи. Только что приехал офицер из центра по имени Пин Дзо и тут же поспешил нам рассказать, какие китайские законы мы серьёзно нарушили. Завтра утром нас будут обыскивать, а как только он найдёт машину, нас отвезут в Али, где продолжится разбирательство.

Утром оказалось, что Пин Дзо приехал не один — с ним ещё двое полицейских, один из них из Занды, у него мы спрашивали, как нам поменять деньги. Обыска как такового не было, но зато мы перепаковали как следует наши рюкзаки.

Делать нам было нечего, как и раньше. Мы обошли всю деревню. Зашли в гости в несколько домов, нас угощали сухим ячменём (чинка), пивом, точно наш квас (чанг-чу), и твёрдым творогом, похожим на белые мандариновые корочки, вкус которого проявлялся, если подержать его во рту несколько минут.

Зашли в интернат. Знакомые нам грязные дети в голубой униформе и галстуках — и ни одного взрослого. Живут в закопчёных комнатушках и сами себя обслуживают.

Наконец приезли военного врача. Маринка отказалась с ним общаться, а на мою руку он наклеил горчичный пластырь и прописал таблетки с истёкшим сроком годности.

Пин Дзо заявил, что нам нужно заплатить за проживание и питание. Мы сопротивлялись, ссылались на пограничников и на то, что мы сюда не сами пришли, да и денег у нас нет. В знак протеста мы поставили палатки перед входом и жили там.

13 числа нашёлся грузовик. Перед самым отъездом мы тайком поснимали деревню. Денег с нас, конечно, не взяли. Мы хотели оставить в деревне нашего полумёртвого крокодила, но Пин Дзо не дал — вещественное доказательство. Кроме нас в Али уезжало несколько тибетцев.

Шангце

Нас везли по дороге, которой нет на карте. Шурик воспользовался тем, что мы ехали в открытом кузове и законспектировал её на GPS. Днём мы остановились на обед в деревне, где нас накормили вкусной тцампой с сахаром (который они называли по-индийски, чини) и порошковым сыром. Вечером нас привезли в городок Шангце, единственное упоминание о котором мы нашли в книге Харрера.

Здесь находится древний пещерный город, и мы как могли его запечатлели, но времени погулять там у нас не было. Есть тут и школа-интернат. Мы решили, что китайцы собирают в них детей кочевников и воспитывают по-своему.

Роль магазинов выполняют просторные палатки, в которых днём и ночью живут продавцы. Торгуют едой и китайской ерундой, как обычно. В одном таком магазине нас с Серёгой угостили часумой (хоть мы и отказывались). В палатку постоянно набивались дети — кто хотел купить сладость, а кто просто так. Хозяин замучался их выгонять.

Около полудня мы выехали. Сергей вчера чувствовал себя неважно, поэтому его пересадили в джип, в котором ехали офицеры. Они заезжали в каждую деревню, их кормили-поили (и Серёгу, конечно, тоже). В дороге пели русские и китайские песни хором. Пин Дзо сказал, что они с Серёгой теперь друзья, и он может расчитывать на любую помощь — но служба есть служба.

Очень холодно, несмотря на то, что мы были погребены под несколькими слоями спальников. Наш грузовик несколько раз перегревался или ломался, но к середине ночи мы всё-таки доехали в Али.

Допрос

Нас поселили в довольно дорогой отель (35 юаней за человека), в котором не было воды. У Сергея опять прихватило живот.уставшие от горной дороги, мы большинство вещей оставили на заднем дворе. Кое-как поужинали. Пин Дзо сказал, что из полиции за нами придут завтра утром.

15 ноября рано утром, пока была такая возможность, мы пошли прятать неоднозначные вещи — GPS, спутниковые телефоны, плёнки. Али гораздо выше, чем Диа, поэтому осень здесь уже давно наступила. Вода в канавах не таяла, дует холодный ветер. Побродили по городу, в итоге закопали наш клад на окраине, на холме с чортеном, под флагами. Этот холм видно почти с любой точки города, но не его вершину, потому как она пологая.

На обратном пути купили лепёшек. Хлеба мы не ели с самой Занды. Серёга и я — опять дежурные, варим рис на горелке во дворе. За нами пришли двое офицеров полиции — мужчина и тибетская женщина, которая говорила по-английски, по имени Деки. Спросила как же мы так провинились, что мы тут делаем, и сказала, что нам надо собирать вещи и ехать на обыск в полицию. Но поесть нам всё же разрешили.

Брать все вещи не пришлось. Деки показала пальцем на несколько больших рюкзаков, и сказала взять с собой так же водное снаряжение и технику. Всё это, в том числе катамараны, погрузили на большую тележку, а нас — в два джипа, и увезли в полицию.

Здесь мы уже были несколько недель назад, когда получали разрешения. Обыск проводили на улице. Собралось с десяток полицейских. Все вещи вкладывали на пенки и фотографировали. Посмотрели видеозаписи, ничего особенно крамольного не нашли. Забрали на проявку пару плёнок (не могли же мы спрятать всё, это было бы слишком подозрительно).

Нас отпустили на обед. Личные вещи отдали, а каты, вёсла, каски и спасжилеты оставили там, перед полицией.

К четырём часам мы вернулись на допрос. Всех посадили в приёмной, а Шурика и меня увели допрашивать в разные комнаты.

Со мной разговаривали Деки и старший офицер, который не знал английского. Они сидели по разные стороны стола, друг напротив друга, а меня посадили за спину китайцу. Я описал подробно наши планы перед поездкой, дорогу в Тибет и всё путешествие. Спросили, где мы взяли снаряжение, как я мог допустить, что у моих спутников истекла виза, почему мы не продлили пермиты в Дарчене или в Занде, как я сломал руку.. Мы разговаривали два с половиной часа, и исписали иероглифами семь листов. На то, чтобы перечитать весь протокол, у меня уже не оставалось сил, и я подписал его так. Это значит поставить красными чернилами отпечаток пальца на каждой странице и на всех исправлениях.

После этого я попросил Деки написать мне адрес книжного магазина. Она сказала, что она сама меня туда проводит, если я приду завтра в обед.

Других ребят не допрашивали. Они заполнили небольшие анкеты, а остальное время сидели и ждали нас. Шурику сказали, что за все наши прегрешения нам нужно заплатить $4000 за каждого или отсидеть 50 дней в тюрьме. Ну и конечно, у нас заберут лодки и снаряжение. Решение должны принимать в Лхасе, куда отправили копию нашего дела.

Прогулки по Али

В свете всего происходящего мы решили переехать в отель более дешёвый (а значит, не предназначенный для иностранцев). Шли по улице и стучались в каждую дверь. Где-то в пятом отеле нам разрешили остановиться. Вернулись туда, где были наши вещи, собрались, но так просто нас не отпустили — хозяйка кричала, что мы должны заплатить за две ночи, хотя было ещё только восемь вечера и мы не провели здесь и суток. Она заперла дверь, и открыла только после звонка Шурика в полицию, которой нам теперь нечего было бояться.

По поводу такой экономии мы пошли ужинать в уйгурский ресторан, и поели там как следует. Вечером ещё раз пересчитали деньги. Каждый получил на руки 60 юаней (это $7.5).

Утром все пошли в общественный душ, а мы с Серёгой — в полицию, чтобы узнать про книжный и рассказать, где нас искать. Нас действительно встретила Деки, и на самом деле отвела в магазин. Там я купил книжку про тибетский язык за 28 юаней. Потом мы пошли гулять по городу.

Деки рассказала, что до 1995 года Али был сезонным посёлком, куда китайцы приезжали на лето. Сейчас в городке живёт около 10 000 китайцев, из них половина — круглый год. Сама она из местного городка Руток, училась в Лхасе и в Пекине. Зимой она работает в Али, а летом — в Дарчене, потому что к Кайласу приезжает много иностранцев. В год лошади, когда одна кора засчитывается за три, там бывает до 70 000 паломников.

Правил маджонга деки не знала. Более того, выяснилось, что месяц назад власти запретили эту азартную игру на улице и в общественных местах. Оставались биллиард и китайские шахматы.

Деки вернулась в полицию, а мы пошли дальше. Выяснилось, что мне выдали на сдачу вместо целой 10-юаневой купюры половину. Деки сказала, что можно поменять её в банке на 5 юаней. Так мы и сделали, когда попали в банк. Но пока денег у нас почти не было.

И всё-таки мы обошли почти весь городок, зашли в каждую лавку, осмотрелись, помечтали. Плюнули в грязный замёрзший Инд. Сергей отправил открытку домой, а я написал е-письма.

В одной лавке на местном арбате нам предложили купить каменные чётки за 150 юаней. У меня оставалось только 20, но их устроило и это. Купить не купили, но Сергей предположил, что это не камень, а подкрашеное жжёное стекло. Вообще большая часть продававшихся там вещей с претензией на древность — специально подстаренные современные, часто пластиковые изделия.

17 ноября мы начали узнавать об автобусах на Ечен. Если мы не успеем уехать до 20 числа, то, возможно, через 10 дней перевалы уже будут закрыты, и нам придётся ехать через Лхасу.

Старый знакомый, один из операторов, которых мы встретили в Тцапаранге, и друг Пин Дзо провели нам экскурсию по музею тибетской медицины. Нам показали фотографии и рассказали по-английски о жизни медицинского ламы Западного Тибета. Сейчас тибетцы вовсю используют достижения мировой хирургии, но для лечения хронических болезней используют древние рецепты. После этого нам подарили биографию ламы и лунные календари на тибетском языке.

Освобождение

Через два дня пришло решение по нашему делу из Лхасы. Мы опять отправились в полицию, где Шурик какими-то магическими заклинаниями сбил штраф до тех денег, которые у нас оставались, и получил разрешение забрать катамараны. Ребятам продлили визы ещё на две недели. Правда, плёнки нам так и не вернули.

Пин Дзо пригласил всех на прощальную вечеринку, где ребята пели песни под гитару, пили пиво и всячески радовались освобождению.

Сначала мы поменяли на юани все доллары, которые у нас были, но их было немного. Мы уже собирались просить перевода, но случайно обнаружили недокументированную возможность единственного банкомата — он принимал карточки Maestro. Так что у нас появились деньги на обратный путь и все кто хотели, смогли купить себе парочку сувениров или книг с фотографиями. Я выбрал карманный набор китайских шахмат и плоские чётки.

C автобусами ситуация была не очень хорошей. Предварительная цена на дорогу до Ечена была в два раза выше, чем оттуда. Расписания вообще никто не знал, даже на сегодня. Поэтому мы решили ночью собраться, утром выйти на автобусный пятачок, и уехать первым же рейсом.

Dечером Шурик, Андрей Исаев, Маринка и я ужинали в тибетском ресторане. Оказывается, существует довольно много вкусных блюд национальной тибетской кухни. Мы провели там три часа, съели шесть или семь блюд и заплатили 80 юаней за всё. Правда, сначала с нас хотели взять сто, но я быстро нашёл ошибку в их расчётах.

Олег торопился домой и не мог потратить ещё 10 дней на дорогу. Он и Андрей чернышёв поедут через Лхасу. Автобус туда уходит 20 ноября.

Посадка

Али – Кашгар

19 ноября утром мы вшестером (Шурик, Юрик, Андрей Исаев, Маринка, Серёга и я) собрали вещи и засели в уйгурском ресторане с видом на автобусную стоянку.

Сейчас китайцы, которые приезжали в Тибет на лето, возвращались домой, и потому спрос на автобусы был больше, чем даже в пик туристического сезона. Нам пришлось согласиться на сидячий автобус по 750 юаней за каждого. Выехали около пяти вечера.

Денег оставалось впритирку на дорогу до Кашгара. Мы купили яблок и груш, поделили поровну перекусы. Про лепёшки забыли.

В первую же ночь остановились на ужин в большом посёлке, не меньше Занды. Наверное, это был Гарток. Долго выбирали едальню. Поначалу нас, как иностранцев, посадили в отдельный зал, но когда выяснили, что мы будем есть (рис и тукпу) — выгнали в холл.

Из соседней комнаты зашли китайцы, выпить за дружбу народов. И очень удивлялись тому, что мы не рады их видеть. К тому же, они оставили на столе больше еды, чем мы вообще съели.

В другие ресторанчики мы тоже заходили: набрали туалетной бумаги, её у нас тоже не было.

Ночами автобус ехал, так что нам приходилось спать сидя на неудобных сиденьях, укутавшись в спальники. Хотя было уже очень холодно, дорогу я перенёс легче. Ребята, которые из Ечена ехали в лежачем автобусе, чувствовали себя хуже.

В одну из ночей сыграли в народную офицерскую игру на тему три буквы.

На посту перед Еченом наблюдали такую сцену: военный обыскивал сумку одного из пассажиров, нашёл в ней неподписанные компакт-диски и избил владельца. Мы тоже испугались — у нас чего только нет в рюкзаках. Но когда до них дошла очередь, и выяснилось, что они наши, их даже не открывали.

Поздним вечером 21 ноября мы приехали в пригород Ечена, к уже знакомой нам стоянке. Дорога из Али заняла столько же времени, сколько и путь туда, несмотря на то, что теперь мы ехали вниз, а не вверх, и на отсутствие ночёвок.

Выгрузились. Другие пассажиры быстро растворились в темноте, а нас окружили таксисты. После недолгого общения нам вызвали из города миниавтобус, в который мы удивительным образом уместились.

Кашгар

Через два с половиной часа мы были уже в Кашгаре. Здесь нас ждал неприятный сюрприз — банкоматы отказывались принимать карточку Maestro. Странно, ведь даже в Али мы снимали с неё деньги. Пришлось расплатиться с шофёрами последними долларами, а проблему с деньгами отложить на завтра.

Мы поселились в гостиницу в здании международного автовокзала. Шурик произнёс заклинание, и нас поселели в самую дешевую комнату за 60 юаней на всех.

Утром понедельника (22 ноября) мы разделились на группы: одни пошли охотиться на банкоматы, кто-то искал интернет, а Юрик и я узнали насчёт автобуса на Бишкек и поезда в Урумчи. Китайский автобус ходит раз в неделю, и как раз в понедельник утром: мало того, что мы на него опоздали, так он ещё был битком набит.

К счастью, в Кашгаре много киргизов, с которыми можно говорить по-русски, что само по себе было для нас непривычно. Эти киргизы нам поведали, что во вторник и в четверг будут киргизские автобусы, их в расписании нет. Четверг — последний день действия наших с Андреем виз.

Денег достать не удалось — карточки не принимает ни один банкомат Кашгара. Мы исследовали все банки и почтовые отделения, и только к вечеру вторника нашли возможность получить деньги через Western Union.

Я был готов к тому, что Кашгар мне очень понравится — настолько вохищённо о нём рассказывали ребята, которые провели здесь несколько дней на пути в Тибет. Столица шёлкового пути, самый среднеазиатский город из тех, где мне довелось побывать. Китайцы не смогли так подавить уйгуров, как тибетцев. Мусульмане, они живут своей жизнью, многие даже не знают китайского языка. Да, главные улицы застроены китайскими магазинами, но уйгурам хватает их игрушеченого старого города с крутыми улочками метровой ширины. Торговые ряды: ювелирный, гончарный, чеканный, где мастера на твоих глазах вытачивают,куют, ткут, пекут.. В одной лавке уйгурская женщина гравировала на латунном кувшинчике: MADE IИ KAXCAR. В Кашгаре находится самая большая в китае мечеть, которой уйгуры очень гордятся.

Киргиз, который жил рядом с нами в гостинице, рассказал о наших страданиях и подвигах местному авторитету, который, в свою очередь, пригласил нас всех на ужин в ресторан. Спрашивал обо всём (через переводчика), получал ответы. Очень хотел сфотографироваться на память, в итоге удовлетворился исполненной миссией.

В Кашгаре есть люди, которые говорят по-английски. Это слушатели курсов, которые по вечерам проходят в госпитале. Нас туда пригласили мальчишки, которые поймали меня и Маринку при покупке лепёшек. В это время года здесь никаких европеоидов нет, и у них появился шанс попрактиковаться в английском. Я с удовольствием провёл на занятии небольшую беседу, что ли. Возраст слушателей в одной группе — лет от 11 до 35. На следующий день меня узнавали на улице, здоровались. Или это были другие люди, которые тоже занимаются английским?

Деньги, как это ни удивительно, появились. Теперь мы гуляли с б́oльшим удовольствием. Ели сладости, пили свежевыжатый гранатовый сок, и, конечно, торговались за сувениры. На уступки уйгуры идут неохотно. Тем не менее, проникнувшись мусульманской культурой, я увёз домой целую связку тюбетеек и молитвенный коврик.

Кашгар – Бишкек

Четверг, 25 ноября. Мы всё-таки уехали. Юрик почти остался в Кашгаре: он забыл пуховку у нашего знакомого, и его мы нашли перед самым отправлением автобуса. Киргизского автобуса с двуспальными полками, куда нас не хотели пускать из-за огромного количества рюкзаков.

На границе мы задержались на пару часов. Дорога через Бишкек на полтора суток короче, но русские могут по ней проехать только по пути домой — при въезде в Китай им нужен встречающий. Но нас и выпустили не сразу, хотя офицер в Кашгаре пообещал, что проблем не будет. Видимо, эти пограничники тоже нечасто встречаются с русскими. Кроме того, они запутались в наших визах, и решили что моя уже просрочена. Как бы не так, сегодня последний, шестидесятый день!

Итак, мы в Киргизии. Пока мы разбирались, наши места заняли увеличившиеся в числе втрое пассажиры. С трудом удалось освободить две полки и загрузить обратно рюкзаки (мы вынимали их для таможенного осмотра).

Киргизский КПП находится выше 5 километров, на перевале Туругарт. Пурга, мороз. Типично советское одноэтажное здание, свисающие с потолка лампочки, офицер, еле поместившийся в свою будочку. Отметили пересечение границы прямо там, в столовой — борщом, макаронами и гречкой.

Дальше нас сопровождал военный конвой. Наверное, для защиты от бандитов с большой дороги. Шурик, предложивший оптимизацию пространства, чтобы нам было где сесть, тут же получил автоматом в живот.

Конечно, мы взяли билеты до Нарына ($25), а не до Бишкека, что в два раза дороже. Договорится с водителем не удалось, и посреди ночи нас высадили. Через пять минут мы уехали на другом автобусе и рано утром уже были в Бишкеке.

Бишкек

Мы долго узнавали расписание поездов и самолётов, отсюда и из Алматы, и определили, что Шурик завтра улетает, мы едем на поезде в Свердловск. Поездов в расписании всего семь, но перекупщиков на вокзале хватает. Один из них отвёл нас к завтрашнему поезду, и нам разрешили переночевать в вагоне.

Сегодня мы решили съездить на рынок и сходить в баню. На рынке ничего путного не нашли, да и вообще город показался мне скучным и непримечательным.

По дороге в баню нас остановил патруль милиции. Ясно, что мы не местные, так что нас по очереди вызывали в машину и обыскивали. Во время этого мистического процесса стражам порядка удалось стащить у Юрика и Серёги заметную сумму денег. Нас довезли до бани, патруль уехал, и тут обнаружилась пропажа. Юрик с досады даже в баню не пошёл, да и мы не получили от нее никакого удовольствия.

Мы поужинали в уличном ресторанчике, зашли в интернет-кафе и пошли в свой вагон, где нас ждал Андрей. Он всё это время наблюдал, как проводники упаковывают вагон контрабандой и фруктами: в стены, в потолок утрамбовывались толстые пакеты, в тамбуре выстроились колонны из ящиков, а под нашей полкой весь ящик был засыпан семечками. Невкусными, кстати.

И да, это был мой день рождения.

Бишкек – Свердловск

Утром Шурик проводил нас пятерых и уехал в аэропорт.

Мы поселились в последнем купе, а наши рюкзаки — в последних двух. Сразу же начались домогательства со стороны бедствующих представителей власти, но мы были к этому готовы. Конечно, у нас не было билетов (ни сейчас, ни тех, по которым мы приехали в киргизию), регистрации и вообще мы были редкими россиянами в это время года, но Юрик спокойно отвечал на все их нападки: «Ну нет у нас денег, понимаешь?». Это легко, когда денег действительно нет. Не высадили, в общем.

Кроме того, как это принято в среднеазиатских поездах, нас постепенно сместили с пяти полок на три те люди, у которых были билеты. Ночью одна из канистр с гранатовым соком из Кашгара лопнула и залила серёгин рюкзак. Вторую выпили от греха подальше. Нормальный вкусный сок, и чего он взбунтовался?

На казахско-российской таможне власть сменилась. Пришли наши пограничники, разобрали полвагона на щепочки, собрали три подматрасника разнородной контрабанды и увели с собой одного из проводников. Но , по словам Андрея, нашли и изъяли где-то треть от того, что было спрятано, так что контрабанда по-прежнему остаётся выгодной.

В Кургане Андрей вышел, и дальше поехал стопом через Самару.

После относительно тёплых Бишкека и Кашгара мы начали чувствовать конец ноября.

Свердловск — Москва

Утром 29 ноября мы прибыли в Екатеринбург. Вчетвером мы еле справлялись со своим багажом за две ходки. Купили билет на вечер, на читинский поезд. Разместились в зале ожидания и уставились в большой телевизор, который говорил по-русски. После наших мытарств тропические приключения «последних героев» казались детской игрой.

Здесь зима давно началась. Мы покатались в метро, где используются московские металлические жетоны. Серёга съездил на станцию Геологическая, а мы с Маринкой прошлись по пешеходной улице Вайнера. Я истосковался по чтению, и купил пару книжек в приличном букинистическом магазине. Сразу же начал читать «Анатомию одного развода». Зашли в интернет-кафе и рассказали всем, когда нас встречать.

Стоянка поезда — пять минут, и только заблаговременной тактической подготовкой мы успели загрузиться в вагон. С нас взяли небольшой штраф за перегруз, но нам было уже всё равно. Бóльшая часть пассажиров — новобранцы, которых отвозили к месту службы. Вспомнить особенно нечего, разве Юрик научил меня паре умных карточных игр. И обыграл, естественно.

Рано утром 1 декабря мы приехали на Ярославский вокзал, где нас уже ждала компания друзей.