Гоген склоняется в сторону традиции, причём не только традиции канонической обнажённой натуры, но и традиции её авангардного ниспровержения; он поклоняется мастерам прошлого, причём не только Тициану с Энгром, но и Мане; наконец, он уклоняется от них, бросает эдипов вызов этим отцам-предшественникам, заявляя о своём равном с ними статусе.