Я научусь курить трубку, заполнять налоговые декларации, сажать овощи в огороде, играть в канасту и носить домашние шлёпанцы. Наверняка это несложно. Я читал о людях, которые это умеют. Я готов постараться. У меня есть желание учиться.

Я лихорадочно соображал, как бы ей объяснить, что моё предложение сделать её портрет ни в коем случае не станет прелюдией к попытке коварного соблазнения, но подобрать убедительные слова было очень непросто, поскольку попытка коварного соблазнения занимала ключевое место среди моих намерений.

Я почувствовал, как бокал выскальзывает из руки, хотя я уже не совсем понимал, что такое бокал и что такое рука.

— Я утратил её любовь, и это была единственная утрата, которая для меня что-то значит. В ней — вся моя жизнь. Я не могу без неё, Нед. Я не видел её три месяца, и за эти три месяца я понял, что она мне нужна больше жизни. Если я не добьюсь её, я умру. И это не просто слова. Я уже подумываю о самоубийстве.

Нед покончил собой, потому что боялся смерти. Я этого не понимал, но, насколько я это себе представлял, такой страх был чем-то сродни головокружению, которое, собственно, и порождает боязнь высоты, хотя на самом деле люди боятся не высоты как таковой, а, скорее, боятся себя и своей потенциальной готовности броситься вниз с высоты.

Война — великое время для случайных встреч.

— Вы пришли сюда при полном отсутствии веры. Вы не хотите, чтобы вас исцелили. Вы не хотите вернуться в общество полноценным, нормальным членом. Вы пришли ко мне, чтобы я подтвердил правомочия ваших фантазий. Я не хочу больше слушать про эту мисс Бигли. Быть может, она существует на самом деле или существовала когда-то, хотя лично я в этом сомневаюсь. Как бы там ни было, вы её выдумали. Даже если вы знали такую женщину, теперь она для вас — вымысел, порождение воспалённого воображения. Она — ваша мания. Так что давайте мы больше не будем о ней говорить. Я не волшебник, при всём желании я не смог бы вернуть вам потерянную любовь, этот фантом, сотканный из тоски и неутолённых желаний.