На день рождения мне подарили дорожные шахматы, поэтому мы с бабушкой сыграли несколько партий — скоротать время. Ни она, ни я не понимали ни одного правила, но нам не хотелось в этом признаваться, поэтому неумение мы возмещали импровизацией, выглядевшей как помесь шашек и настольного футбола.

Меня вскоре вверили опеке некой миссис Тонкс — откровенной и весьма приветливой даме довольно преклонных лет, которая со временем взяла на себя полную ответственность за весь мой творческий процесс. К обязанностям своим она относилась серьёзно и всеми силами старалась дать мне понять, что я в надёжных руках. Каждое Рождество, например, отправляла мне бандероль в подарочной упаковке со своими любимыми книгами, изданными «Павлином» за год. Таким вот образом моя библиотека украсилась литературными перлами вроде «Великих сантехников Албании», «300 лет халитоза», ошеломляющим исследованием преподобного Дж У. Чечевиджа «Итак, вы считаете, что знаете о плинтусах всё?», а также поистине незабываемым мемуаром — хоть я сейчас и не могу припомнить имени автора, — озаглавленным «Жизнь в упаковке. Фрагменты автобиографии. Том IX: Пенопластовые годы».

Уважаемый мистер Оуэн,
Мы вынуждены принести свои извинения в связи с задержкой подключения электроснабжения в Вашем новом доме, а именно — втором коровнике по левую руку от фермы мистера Нутталла.

Говоря по правде, в этих попытках нас несколько закоротила неявка на работу нашего последнего новобранца, по сравнению с прочими искрившего сообразительностью. В результате, насколько мы понимаем, Вы на несколько недель остались без питания, но в таком незаземленном напряжении, что можно вольтануться.

Вы вправе спросить, собираемся ли мы как-то шевелить нашим рубильником. Можем Вас смело заизолировать, мистер Оуэн, — питание будет подключено в ближайшем будущем по выполнении ряда замеров и п.р.о.б. А тем временем просим принять в знак нашей доброй воли этот амперический подарок — месячный заряд калорийной энергии в переменном ассортименте наших постоянных булочек (прилагается).

Он грубо потащил её к постели.
Так не годится. Мне не хотелось, чтоб это походило на изнасилование.
Он нежно потащил её к постели.
Слишком слюняво.
Он потащил её к постели.
Он сел на постель и грубо привлек её к себе.
— Чего не садишься? — сказал он и грубо ткнул в сторону постели.
Он грубо посмотрел в сторону постели и соблазнительно воздел бровь.
Двусмысленно воздел бровь.
Он воздел одну из своих бровей.
Он воздел обе брови.
Он воздел правую бровь соблазнительно.
Он воздел левую бровь двусмысленно.
Воздев обе брови, одну соблазнительно, другую — двусмысленно, он нежно потащил её, грубо говоря, к постели.

Никаких медицинских справочников у меня не было, но словарь, который я взял с полки, чтобы решить кроссворд, лежал на столе, поэтому я посмотрел слово «лимфома». Там говорилось лишь, что это «опухоль, обладающая структурой лимфатической железы». Звучало не очень жутко, но, очевидно, именно от неё у Фионы все эти месяцы болело горло и повышалась температура; от неё иммунная система чуть ли не отказала вообще и сдалась первой же попавшейся инфекции. Я снова посмотрел на это слово; я смотрел на него так долго, что оно утратило всякий смысл и превратилось в тупое скопище букв. Как может такое маленькое, такое случайное дурацкое словцо нанести такой вред? Как может оно (но этого же не произойдёт) уничтожить живого человека?

Я знаю, вам, людям молодым, понять такое трудно, но ничто так не сплачивает нацию, как хорошая война.

Ни он, ни я никогда не повышали голоса. Если один не соглашался с доводами другого или обижался, мы просто сердито умолкали — и молчали так, бывало, по нескольку лет. В конце концов всё улаживалось, хотя со стороны такой способ решать проблемы кажется по меньше мере причудливым.

Итак, если в Сиднее сейчас пять часов вечера, то в Лондоне.. очень раннее утро. Слишком рано, чтобы звонить кому-то? Трудно сказать. Для этого звонка конкретное время не имело никакого значения. Ибо ему обрадуются, либо нет.