Как и у всех серых попугаев, у Алекса было очень развито чувство эмпатии. Он чувствовал, когда мне было особенно грустно. В такие моменты он садился рядом со мной. Он просто был Алексом. Но не вредным Алексом, хозяином лаборатории, не требовательным. Просто Алексом, который сочувствует. Иногда он говорил: «You tickle» – и наклонял голову, чтобы я могла погладить его. Когда я это делала, белая окантовка глаз становилась розовой, глаза закрывались.