Только на Небесных Вратах я открыл, каким мощным стимулятором умственной деятельности может быть физический труд. Подчёркиваю, не просто физический труд, а труд абсолютно физический — от которого хрустят позвонки, лопаются лёгкие, рвутся кишки и жилы, отваливаются яйца.. Я вдруг понял: если работа тяжела и монотонна, ум не просто становится свободным, способным воспарять в воображаемые миры, нет, он и в самом деле устремляется в высшие сферы.

Именно здесь, на Небесных Вратах, в этом мире под красной звездой Вега-Прим, вычерпывая грязь из сточных канав и ползая на карачках по лабиринту труб Аэростанции среди сталактитов и сталагмитов аэрогенных бактерий, я стал поэтом.

Как и большинство людей его поколения, Хент никогда не сталкивался с болезнью или смертью — это дело профессионалов, отнюдь не предназначенное для чужих глаз.

Тяжёлая болезнь, как правило, приводит к солипсизму. С той же неизбежностью, с какой космическая «чёрная дыра» глотает всё, что имело несчастье очутиться в пределах её досягаемости, интересы больного сужаются до крошечной точки — его собственного «я». День кажется вечностью. От меня не ускользает ни одна мелочь: я замечаю, как по-черепашьи медленно передвигаются по стенам с облезлой штукатуркой солнечные пятна, ощущаю фактуру простыней под ладонями и их запах, лихорадку, что набухает внутри, как рвота, а затем неспешно выгорает дотла в топках моего мозга, и, конечно, боль.

Как выяснилось, смерть — приключение не из приятных. Представьте, что вы сидите вечером в своём теплом уютном доме, и вдруг пожар или наводнение выбрасывают вас наружу.

Скорбь на миг отступила, и Сол неожиданно осознал, почему Авраам согласился принести в жертву Исаака, сына своего, как повелел ему Господь. Авраам сделал это не из покорности. И не потому, что любовь к Богу пересилила в нем любовь к сыну.

Авраам испытывал Бога.

Отвергнув в последний момент жертвоприношение и отведя нож, Бог в глазах Авраама и сердцах его потомков заслужил право стать его, Авраамовым Богом.