Какие-то священники назначили за голову Шарля Бодлера приличную награду. Ибо тот «несёт грех уныния в сердца людей». Я решил выполнить заказ, когда случайно узнал, где остановился поэт: в одной из нью-йоркских гостиниц. Там в этот момент должен был проходить открытый чемпионат по ЧГК.
Следующая сцена уже в Нью-Йорке. Я ищу в гостинице Бодлера. У меня в руках картина. Я придумал считерить и попросить его помочь мне прибить картину на стену. Подержать, пока я её прибиваю. Это было не по правилам, в заказе оговаривалось, что поэту перед смертью надо сообщить, за что его убивают. Но никто же не проверит.
Когда я нашёл Бодлера, у него в руках был конверт с какой-то пластинкой. Я попросил его подержать картину, он дал мне конверт и попросил подержать пластинку. Я взял пластинку, дождался, пока Шарль отвернётся к стене, и ударил молотком. Бил несколько раз, брызги летели во все стороны. Потом я открыл пластинку и тут же услышал запись. Бодлер рассказывал, что завещает после смерти его сжечь, а пепел поместить в банку с тальком, которым присыпают чернила. И поставить прямо тут, внизу, на столе в гостинице. Чтобы люди, которые пишут письма, присыпали им текст.
«Я никогда не мог понять людей; может быть, после смерти мой прах сможет это сделать», — заканчивал своё завещание поэт.