Дима Ермилов рассказал мне, что одна из причин, по которой он не может жить в Москве, — то, что он перестал видеть там «богов города».
На моё недоумение он ответил: «Когда ты их видишь — всё понятно. Вот выходишь с Красносельской, там висит один красный прямо над крышей, ни с чем не спутаешь!»
Я пошёл гулять по городу с целью понять, о чём он. И правда, прямо над станцией висел большой красный воздушный шар в виде дракона. Он был привязан к крыше за короткую верёвочку и болтался на ветру у рекламной конструкции, рекомендовавшей какой-то курорт. На ней был изображён самолёт и было написано огромными буквами «Свято место пусто». Край плаката был оторван, ровно об это место и стучался дракон.
Вторым богом оказался большой снеговик неподалёку. Он был размером с трёхэтажный дом и перегородил собой весь тротуар. В нём примерно на уровне второго этажа был проход, к которому нужно было подняться, а дальше спуститься по ледяной горке. Я точно знал, что он это сделал для того, чтобы людям было веселее идти, чтобы они не скучали по дороге. Увы, прохожие злились, и его это сильно расстраивало.
Третьим богом оказался человек, который выглядел один в один как Трамп. Он срал в большой сугроб рядом с автобусной остановкой. Рядом со мной кто-то шёл. Он обратил внимание на этого человека и сказал: «Помнишь, мы видели в Копенгагене членов парламента, которые добираются до работы на велосипеде? Всё-таки западные лидеры очень свободны в своих поступках, этого у них не отнимешь». А я шёл и думал, что ценнее — генетический материал американского президента или бога Москвы?
Четвёртым богом была тётка, которая купалась в надувном бассейне диаметром метра в два. Она была к нему приделана в самом центре, несла его за краешки, как полы юбки или края большого спасательного круга. А время от времени садилась и с радостью плескалась.
Наконец, пятым богом я был готов назвать тапёра в чешском ресторане. Он играл какую-то крайне душевную музыку и пел тонким голосом. В этом ресторане в меню почти ничего не было, кроме «вепрева колена», которое я не хотел, ибо диета, и какого-то рыбного супа с названием «русская тарелка». Я в знак благодарности заказал тапёру эту самую «русскую тарелку», на что тот сказал, что русского не ест, так как хочет уехать в Чехию и боится привязываться едой к месту.
Я много гулял, а в городе проходили локальные бои: демонстранты сражались с ментами и друг с другом, а Собянин выстраивал вокруг
ТТК аналог «Запретного города».