Алик организовал в Харькове большой чегекашный фестиваль. В основном турнире мы с Настькой играли в команде каких-то местных ментов. Призом была большая бутыль спирта. За каждый неправильный ответ содержание спирта в бутыли уменьшалось на пять градусов.
А менты хотели выпить сразу же после тура, поэтому они нарочно пытались нас сбивать, давая неправильные ответы.
Вёл турнир Коробейников. Время от времени мент (он был капитаном) прищуривался и говорил: «Что-то этот ведущий выглядит слишком умным, на еврея похож. А значит, такой простой ответ быть не может!» И писал на бумажке полную ересь.
Далее был конкурс (назовём это так), в котором Шведка устраивала всевозможные взрывы на поляне. И народ по звуку угадывал, что именно взорвалось. Параллельно там был прилёт российской ракеты, которая попала в местный музей, и я пытался удержать Полю от желания пойти посмотреть на пожар. Она сбежала, я её искал и прятал.
Наконец, Влад сделал большой квест по городу. Он снял клип на песню «Нас не догонят» в харьковских декорациях, и народ должен был угадывать, кто именно в каждом кусочке скрывается под гримом и поёт кусок песни и в каком районе города это снято.
Я бежал и в прямом эфире видел, как переснимается этот клип. Был в куче разных мест и постоянно бежал, бежал. Всё это время одновременно играя турнир. И одновременно защищая Польку.
Но теперь самое важное. Я проснулся в номере той самой общаги, где остановились мы с Настькой. И начал рассказывать ей сон, понимая, что если я быстро это не сделаю, то все люди, с которыми я разговаривал, всё, что я видел, оно же умрёт, забудется, и я никогда этого больше не вспомню. И это жуткое предательство с моей стороны.
Проснулся я, как водится при сонном параличе, не полностью. И говорить нормально не мог. Ну, если вы когда-то попадали в такое — сами знаете. На выдохе вышёптывал из себя очередную часть рассказа. Об этом турнире, о конкурсах. О людях. А параллельно ещё спал. И мне снился ещё один пласт сна.
Кошмар. Голоса кричали мне, что умрут, если я не расскажу всё это, не сохраню их имена, как умирают навсегда люди, которых не помнят потомки. Я шептал, стараясь дышать всё сильнее, чтобы на выдохе вышёптывать всё большие куски сна, чтобы спасти как можно больше.
Пытался проснуться и раскрыть глаза. А на веках изнутри видел лица, лица, кричащие лица перед глазами. В параличе я слышал, как в номере просыпаются люди, как они собираются и идут на турнир, как к Настьке подходит наша сокомандница, спрашивает, что со мной. Как Настька говорит ей, что мой мозг не может прийти в себя, что меня надо как-то спасать.
Я почувствовал укол и понял, что она колет в меня что-то из большого пневмошприца.