Во сне беседовали с Николаем Добронравовым сидя на лавочке у памятника «Москва-Петушки».

Меня интересовал простой вопрос: почему в наше время нет песен, по силе хоть как-то сопоставимых с таким монстром, как «Любовь, комсомол и весна». Точнее, даже не так. Дело в том, что оная песня у меня с давних пор находится в папочке с композициями, из которых, как я сам считаю, строится часть каркаса моего мира, обязательные песни, на все времена. Как и «И вновь продолжается бой». При этом к коммунистической идеологии у меня, мягко сказать, никогда особых симпатий не было. Хотелось узнать, почему сейчас нет таких же по силе вещей, которые попадали бы в точку, и заставляли бы меня их слушать, даже невзирая на всю их идеологическую составляющую. Хотя, казалось бы, есть и технологии, и таланты, и деньги, и даже настоящие буйные есть, как бы ни хотелось считать обратное.

Ответ его, как это всегда бывает во сне, был очень очевиден и логичен, но я не смогу так красиво сформулировать, поэтому только тезисно, как выхватил.

— Видите ли, Игорь. Вы наверняка сталкивались с тем, что у ваших более старших сверстников есть важное воспоминание, которое они иногда воспроизводят. Рассказ о том, как они приходят в класс, а там Марьиванна, вся в слезах, рассказывает им, что умер Брежнев. Ещё одним таким воспоминанием служит момент, когда, при соответствующих обстоятельствах, по телевизору показывали «Лебединое озеро». Для более молодых людей такой точкой стал кадр самолётов, врезающихся в Близнецов. Так вот, в 70-х годах таких реперных точек (особенно, так сказать, тех, которые формировали позитивные эмоции трудящегося класса) было мало.

И песня сама по себе становилась высказыванием, важной точкой, частью повестки дня, а то и года. Писалась именно для этого, заказ был именно такой. Мы вытачивали эту песню несколько лет, шлифуя её, как сложную деталь на станке с ручным управлением. Чем ближе к нашему времени, тем больше время ускоряется, тем больше событий, которые кажутся важными, актуализируется в сознании. И сейчас такая песня просто не нужна. Ибо повестка дня, а уж тем более года, крайне перенасыщена.

Сейчас музыка, да и другие виды искусства, должны выполнять роль фона, подложки, не формировать идею, а нагнетать эмоцию под сформированную идею и служить «желудочным соком», помогая перерабатывать информацию, именно этим и обусловлена мода на всякие переделки другого творчества, кавээновские номера, журналистские «колонки» вместо нормальной журналистики и прочее.

И именно по этой причине сложно говорить о возможности восстановления СССР. Можно восстановить памятник Дзержинскому, возобновить проведение ярмарок солидарности с африканскими народами или переименовать ВВЦ обратно в ВДНХ, ввести нормы ГТО или искать диверсию в обрушении «Протона». Даже можно снять мораторий на смертную казнь и вывести миллионы людей на Красную площадь в поддержку справедливого расстрела людей, обвинённых в том, что они британские шпионы. А вернуть потребность людей к песне «Любовь, комсомол и весна» не как к музыкальному произведению, а как к необходимой новостной реперной точке сейчас нельзя, ни у нас, ни в Китае.

Для этого просто не хватает времени, для этого надо, чтобы параллельно с возвращением Крыма в повестке дня не было бы вообще никаких ключевых новостей, причем не день-два, а пять-десять лет. Этого времени просто нет. А без этой потребности СССР не будет.