Карго-культ — это вера, что изготовление моделей самолётов из навоза и соломы привлечёт настоящие, которые привезут много тушёнки. Обратный карго-культ характерен для стран догоняющего развития, его особо придерживаются их политические элиты. Они проповедуют, что в Первом мире самолеты тоже из соломы и навоза, а тушёнки нет. Только там ловчее притворяются и скрывают этот факт. Когда вам снова расскажут про тщету буржуазных выборов, комедию парламентаризма и насилие в полиции, помните: самолёты существуют, и люди на них летают. Так же реальны экономическая конкуренция, свободные выборы и независимый суд.

Всё тайное не только становится явным; оно еще и обречено быть малозначительным, потому что всё важное лежит на поверхности и наблюдаемо невооруженным глазом.

На самом деле гибридный режим является имитационным в двух направлениях. Он не только симулирует демократию, которой нет, но и изображает диктатуру, которой в реальности не существует. Легко заметить, что демократический фасад сделан из папье-маше. Труднее понять, что сталинские усы тоже накладные.

Не стоит думать, что на наше мировоззрение влияет только то, с чем мы согласны.

Жизнь людей вообще куда значительнее детерминирована не гендером, а имущественным положением и социальной принадлежностью. Классики феминизма всегда понимали эту специфику своей паствы: «Жёны буржуа солидарны с буржуа, а не с жёнами пролетариев; белые женщины — с белыми мужчинами, а не с черными женщинами» (Симона де Бовуар, «Второй пол»). Говоря об общем женском интересе и общей женской политической повестке, феминизм оперирует в некотором роде ложным множеством: «всех женщин» (как и «всех мужчин») как политического актора не существует.

Женщин слишком много, они слишком разные, чтобы вычислить их общую политическую детерминанту. «Жить хорошо» и «быть счастливыми» — это не политический интерес.

Если результаты основаны на объективных данных, велика вероятность, что их легко будет предсказать и безо всяких данных.

Русские люди вообще считают себя авторами непереводимого ни на какой язык термина intelligentsia, при попытке выработать дефиницию которого между любыми двумя русскими людьми случаются столкновения на межнациональной почве.

Никакой «истины» в социальном организме не существует – есть только согласие.